Пепел богов. Трилогия
Шрифт:
— И? — спросила Арма.
— И все, — пожал плечами Тару.
— Чары развеялись, — хмыкнул Эша. — Шип, через которого явил себя сиун Огня — Агнис, исчез. Огонь спал. Да и дождик ты наколдовала такой, что он еще час хлестал. Мы в этой яме промокли все, потом еще полтора дня грязь месили, выбирались с пожарища. И зеленоглазый тащил тебя все время один. Никому не дал.
— Один? — растерялась Арма. — Полтора дня?
— Один, — кивнула Илалиджа. — И полтора дня. С ума сошел. Но это я еще в той мокрой яме поняла. Над нами сиун поднимается, а вожак, вместо того чтобы сразиться с ним, колдунью трясет и кричит: «Арма, Арма!»
— Я в порядке, — попыталась подняться Арма.
— Нет уж, отрядная колдунья, — заметил Кай. — Теперь отдыхай, да и мне нужно руки размять. Окаменели. Завтра дальше пойдем.
— Куда? — спросил Тару. — Следов Сарлаты теперь уж и не разыщешь.
— А вдоль вот этой речки и пойдем, знакомой она мне кажется, — заметил зеленоглазый.
— Понятно, — ухмыльнулся Тару. — Ты ведь здесь почти уже местный житель!
— Вот и проверим, — улыбнулся Кай. — И я бы, кстати, чем-нибудь перекусил.
— Однако теперь нас опять девять воинов на девятерых сиунов, — заметил Усанува.
К полудню следующего дня над степью показался конек крыши.
— Мне кажется или сейчас будет дорога? — странным голосом произнес Тару.
— Пойдем напрямик, — ответил Кай.
— Не может быть, — пробормотал Эша. — Ведь мы шли все время на юг!
— А дважды переломанная равнина тебя удивила меньше? — скривилась Илалиджа. — Вот и завернули.
— Что это? — спросила Арма, у которой все еще мелькали перед глазами черные круги.
— Потерпи, — с улыбкой оглянулся Кай. — Скоро отдых и горячая еда.
Это был трактир. Тот самый, стоявший у разбегающихся в три стороны дорог. Деревянная коновязь была пуста. Та же колода лежала на земле, но на стене теперь было две надписи. Сразу за выведенной рукой Кая линией было вычерчено: «Сарлата и Шиттар. Пятый день».
— Вчера, — помрачнел Кай, достал графит и написал рядом: «Кай и друзья. Шестой день».
— Это как же теперь? — в растерянности развел руками Тару. — Все сначала? Или как?
— А вот сейчас и увидим, — потянул из ножен меч зеленоглазый.
— Спрячь меч, Кир Харти, — послышался низкий голос из приоткрывшихся дверей. — Забыл, что иногда полезно сначала присмотреться к тому, кто перед тобой?
— Или прислушаться! — воскликнул зеленоглазый. — Однако меньше всего я ожидал бы здесь встретить воеводу Хилана! Ты с гвардией или один, Тарп?
— С тем, что от нее осталось, — ответил широкоплечий голубоглазый воин.
В трактире почти ничего не изменилось. По-прежнему улыбающийся Муриджан был готов добыть из невидимой кухни сытные кушанья, разве только крохотная девчушка с конопатым носом и алым бантом в темных волосах, дочка его, добавилась — прибыла для помощи отцу «в связи с наплывом посетителей», да стройная женщина в голубом длинном платье с воротничком под горло суетилась за стойкой.
— Тетка ее, — растрепал вихры дочери Муриджан. — А мне сестра. Привела дочь из деревни, но скоро обратно пойдет. А там как сложится. Дочку зовут Аи, а сестру мою Вианой кличут.
Аи торжественно водрузила на стол доску с нарезанным хлебом, покраснела и убежала за стойку.
— Сейчас все будет, — расплылся в улыбке Муриджан и заторопился на кухню, добавив через плечо: — Однако вроде бы больше вас было в прошлый раз?
— Больше, — кивнул Кай и посмотрел на Тарпа, который сидел напротив. — Со мной восемь испытанных воинов. Было — тринадцать.
— Со мной было десять, — пригладил седины, окинул взглядом спутников зеленоглазого Тарп, чуть помрачнел, скользнув по Илалидже, добавил, показав на сидевших рядом с ним трех молодых воинов: — Вместе со мной десять. Осталось трое. И я. Шестеро погибли. Пакости многовато в этой самой Запретной долине. С лапани едва не схватились неделю назад, разбежались потому только, что тебя они искали. Не слишком большая орда, но почти сотню копий я счел. Двоих потеряли в схватке с каким-то отребьем. Чуть ли не со всей Салпы ты, Кир, плесень соскоблил. Точно знаю, что еще в начале весны из того же Хилана под сотню мерзавцев отправились за легким богатством. И знаешь, если они здесь и сгинут, то и хорошо. Еще четверых отняли у меня палхи. Хорошо хоть свора попалась не слишком большая, два десятка человек. Но, говорят, их тут очень много. Некоторые деревни целиком выжжены. Удивляюсь, как только трактирщик никого не боится!
— А чего мне бояться? — громыхнул котлом с уже знакомым варевом Муриджан. — Трактир мой в стороне стоит, плохой человек к нему дорогу не найдет.
— Однако Сарлата вчера у тебя был? — прищурился Кай.
— Седой, что ли? — поднял брови Муриджан. — Так он с проводником был. Точнее, с проводницей. Редкой красоты проводница у него. Но я бы с такой никуда бы не провожался. Провожаться надо с такой, как Виана. А с той если только топор глотать да ядом запивать. Ужас какой-то сквозь ту красоту пробивается!
— Тот самый Сарлата? — удивился Тарп. — Которым детей, женщин, стариков, да и молодых воинов пугают от Холодных песков до Дикого леса? Ничего не путаешь, Кир?
— Зови меня Каем, — попросил зеленоглазый. — Лук, Луккай, Кай. Привык уже. Прилипло. А Сарлата тот самый. Только без банды. Всех уже положили. Часть еще в Холодных песках, две трети здесь.
— Каем так Каем, — задумался воевода. — А я как был Тарпом, так им и остался. Только не воевода уже. Нет пока воеводы в Хилане. Не было, когда я уходил.
— И кто ж ты теперь? — нахмурился Кай.
— Посыльный, — сказал Тарп и показал на Шалигая: — Вот он, насколько я знаю, тоже посыльный. И я посыльный.
— Ну, — посмотрел на Шалигая Кай. — Этот посыльный вроде бы от иши? И ты от него?
— Нет больше иши, — глухо проговорил Тарп. — Вновь Пагуба захлестнула Салпу. Небо заволокло пламенем. Мерзость ожила, осадила города. И, как водится в начале каждой Пагубы, явился посланник от Пустоты к молодому ише и снес ему голову. Я послан к тебе матерью иши. Урайкой Тупи.