Пепел Эдема
Шрифт:
– Картрайт и полковник Вест тоже так думали.
Улыбка Дрейка погасла.
– На любой войне есть потери.
– Убийство на Хитомере было раскрыто, потому что Картрайт недооценил Кирка.
Дрейк взглянул на корму, когда услышал шипение открываемого шлюза «Эксельсиора». Он крепко обнял дочь.
– Ариадна, с тех пор, как Кирк убил твою мать, он всегда недооценивал меня.
Ариадна отступила от Дрейка.
– Отец, маму убили клингоны.
Лицо Дрейка затвердело:
– А Кирк позволил им уйти. – Он поднял вещевой
Дрейк вручил Ариадне ее полетный шлем.
– Не снимай его и убедись, что все переговорные линии отключены. Я скажу, что моему пилоту пришлось остаться на шаттле в состоянии боевой тревоги, на случай экстренной эвакуации.
Ариадна надела шлем, запихнув волосы внутрь.
Дрейк стиснул руку дочери.
– Я делаю это для тебя, – сказал он. – Для будущего.
Но когда он сказал это, Ариадна испугалась, что ее отец может вернуть всех в прошлое, развязывая войну, что закончилась много лет назад.
Глава 35
Во сне Кирк держал на руках своего ребенка.
Дэвида. Трех месяцев от роду. Такого хрупкого. Столь полного жизни и обещаний.
Крошечный совершенный кулачок малыша держал Кирка за палец, довольно сильно сжимая его.
– Посмотри на эту хватку, – сказал Кирк. – Явно собирается быть капитаном звездолета. Наверно, мне следует уже сейчас зарезервировать место в Академии.
Но Кэрол Маркус не улыбнулась в ответ.
Ее рука скользнула под толстые одеяла Дэвида, забирая его из объятий Кирка.
– Когда ты отправляешься?
Кирк знал, что происходит. Он был готов к этому.
– Мне не нужно отправляться, Кэрол.
Он мог сказать, что она ему не верит.
Он попытался ее убедить:
– Корабль Пайка, «Энтерпрайз», возвращается. Он пробудет в доке больше года. Им нужно его обследовать, чтобы заняться переоборудованием.
– А что потом? – спросила Кэрол.
Кирк не понял вопроса.
– Больше года, Кэрол. Я могу жить здесь, на Земле. С тобой и Дэвидом. Помочь присматривать за ним. И за тобой.
Полные губы Кэрол дрожали. Она боролась со слезами.
– А что потом? Когда переоборудование закончится? Ты собираешься уйти на «Энтерпрайзе»?
Кирк ничего не говорил, потому что Кэрол не понравилось бы то, что ему пришлось бы сказать. Если все пойдет так, как он планировал, он будет следующим капитаном «Энтерпрайза».
Но в словах не было необходимости. Кэрол прочла ответ в его глазах.
– Думаю, да.
Кирк погладил нежную головку своего сына, шелковистую от крошечных светлых завитков.
– Год, Кэрол. Возможно, два. С тобой и малышом.
– Этого недостаточно, Джим. – Она не могла сдержать
– Кэрол… Я люблю тебя.
Она грустно покачала головой. Малыш уставился на нее, зачарованный ее полными слез глазами.
– И этого недостаточно.
На этот раз Кирк не сказал ничего, потому что не мог придумать, что сказать. Этого не могло произойти. Не с ним.
– Я не хочу, чтобы ты помогал мне, – сказала Кэрол. – Или Дэвиду.
– Я его отец.
– Ты произвел его на свет. Это разные вещи.
– Кэрол… не надо.
– Я знаю, что лучше для моего ребенка, Джим. Не хочу тебя втягивать.
– Кэрол, не отталкивай меня.
Она взглянула на него с такой жалостью, что Кирк был потрясен.
– Джим, мне не придется тебя отталкивать. Рано или поздно ты уйдешь сам. Ты этого не видишь? Не знаешь, что это делает со мной? Что это сделает с Дэвидом? – В ее голосе появилось страдание.
Малыш начал плакать.
Кирк потянулся к нему, но Кэрол крепче сжала их ребенка в объятиях, нежно качая маленькую, спеленутую фигурку.
– Мой сын не будет воспитываться призраком, что находится за тысячи световых лет от дома. Я не буду отмечать его день рождения с помощью запоздавших на месяц подпространственных писем. – Она закрыла глаза, склоняясь над ребенком. – Он не будет смотреть на звезды, зная, что среди них погиб его отец. Этого не будет.
Кирк ощущал, как его сердце рвется из груди. Каждая частица в нем кричала – сражайся. Отвергни это изгнание.
Но он тоже любил Кэрол. Он знал, что она любит их ребенка. И потому, что не был уверен в том, что делать, не оказал сопротивления.
И подобно падающей звезде, что уносилась в космос, он наблюдал, как Кэрол и Дэвид уходили от него, из его жизни.
Пустоту от того, что они ушли, невозможно было заполнить, а боль его только усиливалась.
Это был последний раз, когда он позволил кому-то контролировать свою жизнь без борьбы. Это был последний раз, когда он позволил кому-то принимать решения за себя.
С этого дня он старался не делать ничего, что оставило бы у него хоть какое-то сожаление.
Каждый день стал лучшим днем. Каждая цель достигалась, и он знал, зачем.
Через два года он стал новым капитаном «Энтерпрайза», отправившимся на пятилетнюю миссию.
Вопреки невероятным случайностям он привел корабль домой.
И каждый раз, когда он сталкивался с неудачей, каждый раз, когда он сталкивался со смертью, он вспоминал, как держал в руках сына, такого хрупкого, столь полного жизни и обещаний.
Никто не может отнять это у меня, сказал он себе. Жизнь слишком драгоценна. Обещание будущего слишком необходимо.
С того дня, когда Кэрол попросила его уйти, каждое сражение велось за детей. Не только за его собственного ребенка, за всех детей. За будущее, за всех. Не было ничего более важного.