Пепел надежды

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Практически исключено. Но теоретически мог, — признался Синицкий. — Поэтому мы и не знаем, что же именно искать. Захваченный самолет, или погибший, или вообще не прилетевший?

— Почему не прилетевший? — не понял Чумбуридзе.

— Он мог сесть и в Северном Азербайджане, — объяснил Синицкий, — например, в Хачмасе. Там есть небольшой аэродром.

— Вы запрашивали азербайджанские власти? — спросил Керимов.

— Конечно, — вздохнул Синицкий. — Две недели ищем, но пока нет никаких следов. И еще у нас сидит представитель посольства той самой республики,

откуда вылетел самолет, и все время давит на нас, делая разного рода заявления о том, что Россия не хочет заниматься поисками их самолета. В газетах уже появились всяческие грязные намеки на то, что мы сознательно прячем у себя самолет и не хотим отдавать его. Статьи, конечно, заказные, но нам от этого не легче. Завтра мы начнем еще раз прочесывать Аграханскую гряду. Мы считаем, что самолет мог упасть только в этом районе. Если хотите, можете присоединиться к нашим поискам.

— А если он сел в Грозном? — не унимался Керимов.

— Нас туда не пустят, — развел руками Синицкий. — Чеченцы не пустят в свою республику представителей российских спецслужб. Я уже говорил с Грозным.

Они считают, что это сознательная провокация российских спецслужб, собирающихся подставить их молодую республику и обвинить чеченцев в захвате чужого самолета.

Вы же знаете, что мы не можем туда поехать.

— Может, они пустят туда наших представителей — спросил Чумбуридзе. — Мы все-таки международная организация. Пусть даже в рамках СНГ.

— Попробуйте, — пожал плечами Синицкий. — Может, они действительно захотят с вами разговаривать. Во всяком случае, с Грузией и Азербайджаном у них отношения гораздо лучше, чем с нами. Они могли бы и пустить вас.

— Но вы сами верите, что чеченцы могли захватить этот самолет? — спросил Аракелов.

— Нет, — сразу ответил Синицкий, — никак не могли.

— Почему?

— Чтобы посадить такой самолет, как «Боинг-737», нужно иметь по крайней мере один самолет-перехватчик, — пояснил Синицкий. — Вряд ли у чеченцев есть такие истребители или зенитные установки, способные сбивать пассажирские самолеты такого класса. Все это ерунда. Если экипаж самолета не хотел посадить его именно в Грозном, то тогда он разбился. И нам нужно найти то, что от него осталось. Вот и вся проблема.

— Нам можно поговорить с представителем их посольства? — уточнил Чумбуридзе.

— Конечно, можно, — кивнул Мамедханов, — он сейчас в гостинице. Это их консул. Наверное, снова собрал журналистов и дает им какое-нибудь очередное гневное интервью. Честное слово, он нам всем так надоел!

— Если вы не возражаете, Аракелов поедет завтра с вашей поисковой группой на Аграханский полуостров. А мы с Керимовым попытаемся проехать в Грозный через Назрань. Нужно будет попросить помощи в Назрани, чтобы они провезли нас в Грозный.

— Почему вы так серьезно озабочены поисками этого самолета? — спросил генерал.

— Вот вчерашние газеты. Вы, наверное, их еще не успели получить, — достал газеты Георгий. — Посольство их страны заявило, что республика выйдет из состава СНГ, если в течение ближайших десяти дней не будет найден исчезнувший

самолет. Они считают, что самолет намеренно удерживается российскими властями.

Мне кажется, что это как раз наша проблема. Бюро было создано для координации действий стран — членов СНГ.

— Только не в этом бардаке, — в сердцах сказал генерал. — Судите сами.

С одной стороны Чечня, с другой — независимые кавказские государства, с третьей — проблемы Каспийского моря, не решенные до сих пор, с четвертой — исчезнувший самолет. А если мы не найдем его за десять дней, они, значит, выйдут из СНГ?

Интересно, что такого ценного было в их самолете, что они готовы ради этого на разрыв всех отношений с соседями?

— Поэтому мы и хотим поговорить с консулом, — пояснил Чумбуридзе.

— Звонили из Москвы, — напомнил Мамедханов. — Еще двое их представителей должны завтра приехать из Азербайджана. Нам не сказали, как они приедут, но мы думаем, что на поезде.

Сообщили только, что их будет двое и они прибудут завтра в Махачкалу.

— Консул приехал один?

— Нет. С ним двое помощников. Один, кажется из их службы безопасности.

Абсолютно наглый и бесцеремонный тип. Его фамилия Низаметдинов. Ведет себя еще хуже консула, вмешивается во все дела, дает указания нашим сотрудникам.

— Поехали в гостиницу, — решил Чумбуридзе, — мы должны поговорить с консулом. Пусть постарается объяснить хотя бы нам, что именно было в этом самолете.

— Мы спрашивали, — напомнил Мамедханов, — они не отвечают. Говорят, что там были очень важные документы и очень важные пассажиры, в том числе гражданин Швейцарии. Швейцарские власти уже сделали официальный запрос. Правда, они не присылают своего консула с людьми, чтобы еще и он мешал нам в поисках. В странах СНГ все еще считают, что они ближе друг другу, чем это есть на самом деле. Поэтому их консул и позволяет себе такое поведение.

Чумбуридзе встал, собираясь уходить. Именно в это время зазвонил телефон. Синицкий поднял трубку и, послушав, передал ее полковнику Мамедханову.

— Вас к телефону…

Полковник взял трубку, выслушал чье-то сообщение и вдруг побагровел, вскочил, наклонясь корпусом над столом. Затем хрипло прокричал что-то в трубку.

Офицеры смотрели на него, не понимая, что, собственно, происходит. Только Керимов понял гортанные крики полковника. Он уже хотел было пояснить товарищам, что именно произошло, когда Мамедханов бросил трубку на рычаг и, тяжело дыша, опустился на стул.

— Какое несчастье! — почти простонал он.

— Что произошло? — Даже Синицкий был смущен. Он никогда не видел полковника в таком состоянии.

— Только что передали… В бывшей гостинице обкома убит этот самый консул. Кто-то выстрелил в него из пистолета. Три раза. Самое страшное, что ни милиционер, стоявший внизу, ни сопровождавшие консула люди ничего не слышали.

— Стреляли из пистолета с глушителем, — понял Чумбуридзе.

— Вот именно, — поднялся Мамедханов. — Министр приказал, чтобы я лично возглавил расследование. Я должен сейчас же выехать на место.