Пепел надежды

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Почему вы так нервничаете? — спросил его Марк Зильберман, когда девушки принесли им коньяк.

— Я не нервничаю, — огрызнулся племянник, — просто волнуюсь за порученное мне дело.

— Ничего страшного, — усмехнулся Зильберман, — у нас все документы в порядке, сделаем Пересадку, как планировали, а потом весь мир будет к вашим услугам. В Бухаресте нас ждет другой самолет. Мы просто пересядем из этого самолета в другой.

— Я боюсь, — признался вдруг племянник. — Мне кажется, что мой дядя мог узнать о нашем плане.

— Нет, — улыбнулся Зильберман, —

он не мог узнать. Все документы проходили через меня, а я бы не стал никому ничего рассказывать. Успокойтесь, мой друг, мы уже летим. Если все пройдет нормально, мы через два часа будем в Бухаресте. А там нас ждет совсем другой самолет.

Примерно через сорок минут после взлета командир лайнера подошел к племяннику.

— У нас некоторые проблемы, — доложил он. — С земли поступил приказ, чтобы мы садились.

— Мы сядем на территории нашей республики? — с явной тревогой спросил молодой человек.

— Конечно, — удивился командир, — мы сядем у себя в республике.

— Тогда все в порядке, — кивнул племянник, — можете садиться.

— Пристегните ремни, — по привычке сказал командир и вернулся в кабину.

Через двадцать минут самолет уже садился на пустынную полосу бывшего военного аэродрома. Племянник посмотрел в иллюминатор.

— Надеюсь, здесь нас не ждали? — улыбнувшись, спросил он.

Когда подали трап, трое охранников сбежали вниз, чтобы все проверить.

Племянник сидел в кресле и нервничал, ожидая, чем все это кончится. В этот момент к нему подошел Музаффаров.

— Я должен сказать вам очень серьезную вещь, — начал Музаффаров, — но только не здесь, а внизу.

— Хорошо, — согласился племянник, — пойдем вниз.

Он встал, размял затекшие руки и направился к трапу. Музаффаров кивнул Зильберману и пошел следом. Когда они спустились на землю, племянник президента нетерпеливо спросил:

— Какой у вас вопрос? Надеюсь, не личный?

— Почти, — сказал Музаффаров и вдруг, выхватив пистолет, быстро и ловко приставил его к голове племянника и выстрелил. Тот дернулся и упал, он даже не успел удивиться, ибо умер мгновенно.

Музаффаров вздрогнул, оглянулся. Сверху на него смотрел Марк Зильберман. Он ничего не сказал, а просто ушел обратно в салон. Подъехала машина, и трое сотрудников Министерства национальной безопасности забрали тело несчастного, швырнули его в машину и отъехали. Музаффаров поднялся по трапу, вошел в кабину пилотов. — Экипаж будет заменен, — твердо сказал он. — Сейчас приедет другой экипаж. А вас ждет микроавтобус. Прямо рядом с трапом.

Командир знал, что в подобных ситуациях лишних вопросов не задают.

Поэтому он поднялся первым и вышел из самолета. За ним поспешили остальные члены экипажа. Они сели в микроавтобус, который тут же тронулся с места.

Музаффаров смотрел, как микроавтобус исчезает вдали. Он знал, что никто из сидевших в нем уже не выйдет оттуда. Через несколько секунд там взорвется бомба, и члены экипажа будут вычеркнуты из списка живых.

Он прошел к Зильберману, сел рядом с ним на сиденье,

еще хранившее тепло племянника президента.

— Я восхищаюсь вашим президентом, — сказал Зильберман, опасливо покосившись на убийцу.

— Правильно, — сказал Музаффаров, — он великий человек. И наказывает любого, кто осмеливается идти против него. Даже самые отъявленные оппозиционеры говорят о достоинствах нашего лидера. Он не пожалел даже сына своей сестры.

Никому нельзя воровать народное добро никому. Без всяких исключений.

Он бы говорил еще, если бы в салон не поднялись те самые трое сотрудников, которые увезли тело убитого.

— Мы готовы, — сказал один из них.

— Удачи вам, — поднялся Музаффаров, — только один ящик вытащите.

Первый. А остальные пусть останутся здесь. Вы все знаете, что нужно делать?

— Знаем, — кивнул сотрудник МНБ. Через несколько минут Музаффаров и Зильберман спустились вниз. У трапа уже ждала машина.

— Они справятся, — уверенно сказал Музаффаров, — им нужно только взлететь и правильно сесть. Больше от них ничего не требуется.

— Надеюсь, что справятся.

Зильберман и Музаффаров отъехали от самолета. Через некоторое время лайнер взял курс на Дагестан. Еще через час сообщили, что в Дагестане идет снег и самолет исчез с радаров служб наземного базирования. А на следующий день по телевидению выступил президент. Он явно нервничал и говорил о том, что самолет, на борту которого находился его племянник, был сбит и лежит на дне Каспийского моря. Это давало возможность шантажировать Москву своими угрозами о выходе из СНГ.

Ни Зильбермана, ни Музаффарова никто больше никогда не видел. Так же, как и племянника президента. И экипаж погибшего самолета.

Глава 45

Они сидели за столиком в кафе, и со стороны казалось, что встретились два друга, которые обсуждают свои проблемы. Прилетевший в Москву Дронго, узнав, что заместитель министра иностранных дел республики, которой принадлежал самолет, находится в посольстве, позвонил ему, пригласив на беседу. Исмаил незримо присутствовал и на этой беседе, а зримо сидел за соседним столиком.

Очевидно, он еще не получал никакого приказа и не знал, что ему делать со своим подопечным.

Дипломат, пришедший на встречу, нервничал, потел, кашлял, часто протирал очки, неловко улыбался. Дронго коротко рассказал ему о своих поисках, добавив, что в найденном самолете, судя по всему, не было никакого золота.

— Об этом написали российские газеты, — покраснев, заявил дипломат, — но наши газеты настаивают, что золото находилось там и оно было похищено.

— Вы же с самого начала знали, что там не было золота, — терпеливо сказал Дронго, — я все проверил. Ваш самолет взлетел и через сорок минут снова сел. Что происходило там и почему он сел, никто не знает, а вы не разрешили мне приехать в республику, чтобы проверить мои подозрения на месте. И этим еще больше убедили меня в том, что здесь не все чисто.