Пепел революции
Шрифт:
Кильчевский переложил верный маузер из кобуры в карман и сжал ту самую малую вещицу, на которую он надеялся даже больше в этих обстоятельствах. Наконец, он устал и остановился. Движение вперед по безлюдным грязным улицам только при свете луны серьезно раздражало. Надо было как-то сориентироваться, вероятно, он зашел в какой-то нежилой район. Может тот, где раньше жили евреи, но бежали от бесконечных погромов. Надо было свернуть налево, в сторону моря, и оттуда выйти к набережной.
Он резко изменил маршрут и, сам того не осознавая, начал поддаваться пока едва заметной панике и ускорил постепенно шаги практически до бега. Все оставалось по-прежнему: ни людей, ни огней в домах. Так он прошел
Тени на границе зрения снова замелькали, и это уже нельзя было списать на дефекты зрения или усталость. Они были, но заметить четко или что-то сделать с ними было нельзя. Успокаивая сердце, которое стучало уже со скоростью пулемета, Кильчевский продолжил идти.
Через некоторое время он наконец увидел впереди несколько человеческих фигур, которые стояли поперек улицы и будто совещались о чем-то. Фигуры еще не заметили его, и Кильчевский чуть не засмеялся от радости и облегчения, и уже хотел броситься к ним, когда увидел то, что повергло его в леденящий ужас.
Закончив совещание, фигуры встали на четвереньки и стали медленно расходиться в разные стороны. Кильчевский практически вжался всем телом в стену дома в переулке, моля всех богов, чтобы эти чудовища не заметили его. Через минуту одно из них прошло мимо него, недовольно втягивая воздух и фыркая. Это была неимоверная помесь человека и огромной собаки, по крайней мере, так ему показалось, бросив быстрый взгляд на него при свете луны. Морды чудовища он не увидел и был только страшно рад этому. То, что могло предстать перед его глазами, мучало бы его до самой смерти.
Он ждал так несколько минут, надеясь, что чудовища разойдутся подальше и он продолжит свое бесцельное путешествие. Однако, твари хоть и не видели его, но чувствовали где-то совсем близко. Как бы он не продвигался закоулками, вся группа сопровождала на определенном расстоянии. Упорные мысли лезли в голову Кильчевскому. Как он прохлопал эту ловушку, конечно, он ругал только себя, но кто ее подготовил и подвел его к ней?
Все более он утверждался в мысли, что это Шемаков. Что за спешные дела у него были, чтобы оставить старого приятеля на безлюдной окраине незнакомого города и самому уехать? Конечно, это было подстроено, и он сдал его тем, кто уже давно пытался вернуть в Москву. Эх, Шемаков, Шемаков… Предал ты, и так запросто. Наверное, это сегодня же днем, после того, как отправил погулять, тут же связался с этими и выторговал себе большое вознаграждение.
Кильчевский уже давно понимал, куда он попал и примерно представлял, что это за чудовища. Наконец, он наткнулся на открытые двери темного кирпичного здания и неслышно поднялся на три этажа вверх. В подъезде стояла какая-то совершенная темнота, плотная, гораздо насыщенней, чем та, когда темной ночью смыкаешь веки.
Луна на небе постепенно закрывалась от земных взглядов за плотными облаками и не должно пройти много времени, когда на улице будет так же, как и в подъезде. Его похождения по ночному городу длились уже, казалось, много часов, но Кильчевский знал, что здесь ему не стоит ждать рассвета. Однажды, рассвет не наступал много веков, пока искали подобного ему беглеца. Что делать ему сейчас Кильчевский абсолютно не представлял, но намеревался до конца выигрывать время. Сейчас его расчет был на то, что псы-люди
Псы-люди, однако, и не думали уходить. Вероятно, они как-то поняли, что он прячется от них внутри одного из домов. Он видел только смутный омерзительный силуэт одного, но остальные, без сомнения, были где-то рядом. Чудовище прошлось по улице перед его домом, потом вернулось и село прямо на дороге. Через некоторое время к нему присоединилось еще одно, потом еще, еще двое.
Кильчевский тяжело дышал и лихорадочно перебирал варианты спасения. Он уже понял, что ему не выйти из этого подъезда путем, каким он сюда зашел. Чудовища караулили. Он пытался вспомнить, есть ли в этом здании балконы. Если ему повезет, то сможет с балкона противоположной стороны спуститься, и немного отсрочить свое поражение. Кильчевский вошел из подъезда в одну из квартир, прошел несколько комнат и осмотрелся в почти непролазной темноте.
Балкона не было.
Разбивать окно, когда его караулят и ловят каждый звук не было никакого смысла. Итак, он в ловушке. Он может продержаться час, день или неделю, но эти стражи не спят и не требуют еды.
Вот ты и проиграл, братец,-невесело, но как-то спокойно и буднично, подумал он про себя. Зря ты думал, что сможешь долго водить за нос их. Днем надо было соглашаться на предложение в ресторане. Да, скорее всего, его ждала бы страшная расплата за его преступление, но оставалась крошечная возможность, что его пощадят из уважения к его наглости и везучести. Сейчас же с этими чудовищами не было ни малейшего, ни даже теоритического шанса. Они могут ждать своего шанса целую бесконечность и еще столько же, но дождаться.
Вдруг, будто опровергая его пораженческие мысли, одно из чудовищ встало на ноги и заговорило низким и плотным голосом, который, казалось, сочился отовсюду.
– Тебе не скрыться. Выходи. Тебя ждут.
Не скрыться, твари, ага,-подумал Кильчевский. Вы не знаете, где я, хоть и чувствуете, что рядом.
–Да, мы рядом,-раздался снова голос чудовища. И чем больше ты думаешь, тем быстрее мы найдем, в каком доме ты прячешься.
Строго приказав себе очистить разум от мыслей, он продолжал стоять к окна.
–Ты не можешь думать, как и не можешь дышать. Еще немного и мы пойдем за тобой.
Кильчевский уже испытывал не панику, а какое-то безразличие. Он уже смирился со всем, что его ждет, и желал в тайне, чтобы это все закончилось быстрее.
–Ты должен сдаться. Это не больно, ты ничего не почувствуешь. Ты же знаешь. Почему ты отклонил сегодняшнее предложение. Оно до сих пор в силе.
Что?!-пронзила невольная мысль. Так предложение еще действует?! Меня все еще могут помиловать?!
–Конечно, могут. Выходи и быстрее закончим этот цирк.
Не думай,-приказал он себе и прокусил до крови щеку. И не слушай этот голос! Он тебя заставляет выйти!
–Можешь не думать, дело твое. Ну, выиграешь ты несколько минут. Это тебе сильно поможет? Но разозлит сам знаешь кого.
Разум его уже полностью сдался. Ноги сами начали движение, чтобы выйти из дома и отдать себя на милость этих тварей, как вдруг они взволнованно вскочили и засуетились на дороге. Они вставали то на ноги, то на все четыре лапы, оглядывались, подвывали и беспорядочно бегали, поглядывая в одну сторону. Кильчевскому не было видно, что там, когда же он, перебравшись на другую сторону от окна, бросил короткий взгляд наружу, то, кажется, ничего не изменилось. Все те же темные безлюдные дома, отсутствие малейшего источника света до самого горизонта, мертвый город и только луна, его единственный союзник, все пыталась прорваться через тяжелые облака.