Пепельное сердце
Шрифт:
Свет мигнул, когда кинопроектор снова заработал. Саммер услышала, как некоторые зрители втянули воздух, и была уверена, что многие вцепились в свои стулья. Перед экраном на месте гарцевала тигровая лошадь с Финном на спине, но перед движущимся фоном для зрителей это выглядело так, словно она вместе с Героном неслась по небу с невероятной скоростью.
Морт принялся спешно освобождать птиц. Это был знак для Саммер. Осторожно она двинулась в своём пальто из веток к сцене. Она играла свою роль уже больше пятидесяти раз, но каждый этот раз незадолго до выступления её руки начинали дрожать. «Пусть львы будут сегодня
В зеркале, которое стояло напротив кулис, Саммер могла видеть отражение зрительного зала. Длинные пробелы и отдельно пустующие места свидетельствовали о выходе Аны. Даже стул рядом с Батором Сэлом был пуст.
Морт выпустил из авиария ласточек и иволог. В следующий миг Саммер стояла среди стаи. Кончики их крыльев касались её щёк. Поток воздуха вздымал шёлковые ленты её юбки. Отрывистый свет прожекторов отбрасывал дрожащие полосы света на птиц и схватывал их полёт в сотне моментальных снимков.
— Пять… шесть… семь… — отсчитывал ей Морт. Саммер быстро надела медную маску-бабочку и сделала глубокий вздох. Это был короткий, сверкающий миг счастья, ради которого она жила: секунда, когда она могла позволить себе забыться. — … И пошла!
Под свист от мягких взмахов крыльев она переступила границу к другому существованию. Мерцающее течение унесло её с собой, слой, за слоем освобождая жизнь, пока от неё самой ничего не осталось. Саммер улыбнулась, и прохладная маска прижалась к её щекам, за секунду нагревшись и став частью неё.
Ласточки низко порхали по залу над головами зрителей, когда королева Лета вышла на большую поляну леса — леса, который кишел жизнью: сотни птиц, реагирующие на каждый её знак, летали кругами и меняли своё направление. На фоне нарисованных деревьев собрались все летние животные: два льва и дюжина разношёрстны обезьян, тигры с далёких островов, древесные жабы и попугаи. Среди этого изобилия Герон сын Солнца выглядел ещё более одиноким. Летняя женщина приказала ему своим повелительным голосом покинуть её лес. В глубине души Саммер задавалась вопросом, неужели когда-то она была другим человеком, неужели страх заставлял бежать её с места на место.
Пальто надавило на её плечи, когда больше пятидесяти иволог опустились на его ветви. Ещё пять, шесть шагов она с достоинством пронесла этот груз, потом сняла его с себя одним рывком за разрывную верёвку, оставив пальто стоять как место для сбора птиц, и подошла к воину. Вмиг всё стало так легко, каждый шаг был как полёт, каждый вздох как смех. Здесь она не вздрагивала от прикосновений, и вид на руки не вызывал неприязни. Она флиртовала с Героном сыном Солнца, снова и снова ускользая из его рук.
— Победи меня, если сможешь, — кричала она. — Но я предупреждаю: рабов ты можешь захватить, но лето не будет твоим вечно. Кто обладает мной, тот учится терять!
Из публики донеслись выкрики, когда большой лев бросился на Герона. Борьба с диким зверем выглядела пугающе правдоподобно. Летняя женщина смеялась, а время бежало дальше.
Она и Герон жили своей историей: было время борьбы и вражды, время споров и уважения. Спустя один танцевальный шаг — первая улыбка. Когда они, наконец, встретились глазами, взгляд Герона был настолько искренним, что Саммер ни секунды не сомневалась в его любви.
До тех пор… пока он внезапно не притянул её к себе, крепче, чем это требовалось в постановке, взял её в свои руки и склонился к ней слишком близко.
— Что ты делаешь, чёрт возьми! — прошипела она, но даже под гримом она узнавала дьявольскую ухмылку Финна.
— Ставки один к десяти, — прошептал он ей неслышно для зрителей и… действительно попытался её поцеловать! Последние чары рассеялись. Теперь она была всего лишь девушкой в маске посреди сценического хлама и достойных сожаления животных. Ярость была как холодная струя воды — резкой и отрезвляющей. Молниеносно она отвернула голову в сторону и со всей силы ударила Финна по голени. Он ахнул и сразу отпустил её, но хорошо смог обыграть свою боль. Широкая юбка Саммер скрыла удар. Тем не менее, в зале кто-то радостно рассмеялся, и обезьяны, воспользовавшись этой возможностью, начали кричать. Теперь львы становились по-настоящему беспокойными, словно чувствуя гнев Саммер. За кулисами Саммер могла слышать шёпот Морта. Она взяла себя в руки и попыталась отвлечься на короткую паузу, за которую она отдалилась от Герона, и подозвала стаю птиц. Прежде чем она продолжила говорить свои слова, Саммер бросила косой взгляд на зрителей. Батор отклонился, скрестив руки, на спинку стула. На его губах играла улыбка. Он разглядывал Саммер с таким интересом, словно она была одной из хищных кошек, которым он оплачивал корм. Но это ощущение не было похоже на то, когда, несмотря на маску и костюм вдруг ощущаешь себя абсолютно голой. Когда Саммер посмотрела на пустеющий стул левее от Батора, сценическое освещение вдруг превратилось в ледяной свет, который заставил её мёрзнуть.
На спинке стула: перчатки. Пальцы, которые глубоко впивались в кожаную обивку.
«Возьми себя в руки! — отругала она саму себя. — Повсюду есть мужчины, которые носят перчатки». Но сегодня её сердце не слушало голову. И то, чего она боялась больше, чем всех хищных кошек вместе взятых, настигло её в мгновение ока. Театр поблёк, и реальность её ночных кошмаров приближалась к ней пугающе близко, так что она начала задыхаться. Её учащённый пульс выстукивал с каждым ударом картину, от которой она думала, что убежала: Он.
— Саммер? — прошептал Финн на ухо. Его руки крепко лежали на её талии. Должно быть, она сделала один-два больших шага, словно хотела удариться в бегство. В какой момент она попыталась покинуть сцену? Птицы всё ещё со свистом кружили, а зрители начали переговариваться.
— Смерть… — нашёптывала ей слова Миа из-за кулис. — Смерть и любовь…
Саммер моргнула, пытаясь узнать мужчину, который носил перчатки. Но он сидел в тени на следующем ряду. Она разглядела лишь его очертания. Прежде чем Саммер смогла приглядеться более внимательно, свет повернулся в её сторону и ослепил её.
— Смерть… — с ещё большим надрывом прошептала Миа.
Саммер сглотнула. Ей пришлось прочистить своё горло, чтобы наконец продолжить своё предложение.
— Смерть и любовь — соседи, — закончила она поспешно, без огня, без глубины, так жалко, что зрительница в первом ряду захихикала. — Но всё же… всё же разлука живёт в обоих домах.
Пока Саммер вырывалась из рук Финна и убегала со сцены, не договорив своих слов, она бросила взгляд в зрительный зал. Никаких рук, никакого Кровавого Мужчины. Никто не касался стула рядом с Батором, так же как и позади стула было пусто.