Перчатка Соломона
Шрифт:
Черная рубашка с расстегнутым воротом мягко облегала сильное тело, не скрывая впечатляющей мускулатуры под собой; длинные ноги подчеркивали черные же брюки, из-под которых выглядывали дорогие ботинки. Светлые волосы были уложены в художественном беспорядке, и перстень на руке посверкивал практически бесстыдно, просто крича о своей высокой стоимости. Деревенский дурачок, под которого, явно уже без должного усердия, но все-таки пытался косить Шон Рэдзеро, определенно получил большое наследство или просто побывал у грамотного стилиста.
– Привет, док, – парень небрежным жестом сунул руку в карман и легко
– Нет, – Кевин, сдвинув брови, поплотнее прикрыл за собой дверь и встал так, чтобы заслонять ее спиной, – Это невозможно.
– Вот как? – молодой человек изобразил, казалось, вполне искреннюю грусть, перемешанную с недоумением, – Его же перевели из реанимации, значит, посещения разрешены. Разве не так?
Фельдшер закусил губу. Провоцировать этого человека ему не хотелось, но и притворяться, будто верит в его глупую игру он более не желал.
– Я не хочу, чтобы после вашего визита он вновь попал в реанимацию… мистер Рэдзеро, – голос его прозвучал приглушенно, но твердо.
Молодой человек, делая вид, что совершенно не понимает обращенных к нему слов, и не видит причины для подобных заявлений, часто-часто заморгал, прижимая одну руку к груди, словно бы собираясь сказать, что он вовсе не он, и он даже не думал, да и вообще… Однако, судя по всему, игра в идиота успела наскучить и ему самому.
Густые ресницы сомкнулись в последний раз и распахнулись, открывая полные веселой жестокости голубые глаза. На тонких губах возникла широкая понимающая улыбка.
– О… – Шон быстро облизал губы, сдерживая смех, – Как я погляжу, он рассказал тебе. Удивительно, не подозревал, что Галейн до такой степени болтлив.
Он говорил спокойно, даже доброжелательно, но собеседнику его чудилось, будто каждое слово вонзается в него, подобно стилету. Стало страшно. Беседовать с профессиональными убийцами вот так вот, с глазу на глаз, Кевину еще не приходилось и сейчас он понимал, что, в общем-то, без подобного опыта преспокойно прожил бы и дальше.
Голос его при ответе немного дрогнул, однако прозвучал очень уверенно, можно даже сказать – упрямо.
– Он ничего не говорил мне, я…
– Значит, это малышка Энни, – Шон, с интересом изучающий дверь за спиной собеседника, вновь перевел на него взгляд, – Надо было укоротить ее болтливый язычок еще раньше… Почему я этого не сделал? – он наиграно вздохнул и немного развел руки в стороны, – Моя ошибка. А, впрочем, не поздно ее исправить и сейчас, как ты думаешь? – губы его раздвинула опасная, острая улыбка. Кевин почувствовал, что вдоль позвоночника снова побежали мурашки.
– Не смей ее трогать! – гнев застил собою здравый смысл и молодой человек решительно шагнул вперед. Рэдзеро даже не шелохнулся, лишь с интересом склоняя голову набок.
– Почему? Она – сестра Галейна, Кевин, а всем известно, что нет лучше способа надавить на человека, чем использовать его родственников.
Фельдшер на мгновение замер. Слова, жестокие и безжалостные слова, спокойные и от этого еще более страшные, просто резали на куски его душу, но вместе с тем молодой человек вдруг ощутил что-то, смутно напоминающее восхищение. Он помнил, как вел себя этот парень в их
– Не трогай ее, – голос его прозвучал уже не так гневно, в нем даже послышались просящие нотки, – Она не причем здесь.
– Она – его сестра, – безжалостно напомнил Рэдзеро, но тотчас же пожал плечами. На лицо его на мгновение вернулось невинное выражение.
– А, впрочем, ты прав, мне она ни к чему. И если Цыган расскажет все без излишних возражений, я ее не трону. Довольно пустых разговоров, Кевин… Пусти меня к нему.
– Нет, – Хилхэнд, внутренне напрягаясь и готовясь постоять за свою жизнь, как и за жизнь Пола, отступил, возвращаясь на прежнее место. Шон поморщился.
– Похоже, он действительно мало рассказал тебе обо мне. Открою небольшой секрет, док – спорить со мною, возражать мне может быть очень опасно для жизни. Пропусти.
– Нет! – молодой человек отступил еще на шаг, практически прижимаясь спиной к двери. Рэдзеро со вздохом закатил глаза.
– Брось, какой смысл умирать ради человека, которого ты толком и не знаешь? Я не хочу убивать тебя, Кевин, мне это не нужно! Отойди!
– Войдешь в эту палату только через мой труп, понятно?! – Хилхэнд, выпалив фразу, на которую Пол еще в машине «Скорой помощи» наложил табу, сжал губы и, готовясь не пускать определенно куда как более сильного, чем он, человека в палату, стиснул кулаки.
Шон удивленно моргнул. Похоже было, что такая решимость со стороны противника непривычна для него – очевидно, прежде все сдавались, лишь заслышав его имя.
Но прошло мгновение – и на тонких губах молодого человека вновь возникла та же опасная, острая улыбка, о которую, казалось, можно порезаться.
– Твое желание – закон и труп твой не будет помехой, – голубые глаза сверкнули хищным блеском, и блондин шагнул вперед. Кевин, вжавшись спиной в дверь палаты и глядя на подходящего противника, ощутил, как сжалось сердце.
Шон Рэдзеро приближался к нему походкой тигра, подкрадывающегося к своей жертве, к своей добыче и добычей был никто иной, как он сам, Кевин Хилхэнд, которому в подобной ипостаси выступать еще никогда не доводилось.
Отступить, убежать – что могло быть более естественным в подобной ситуации? К чему, оставаясь на одном месте, становиться жертвой маньяка, даже не пытаясь защитить свою жизнь, зачем умирать ради человека, с которым едва знаком?..
Но он сказал, что Кевин спас ему жизнь. Сказал, что так было предсказано, что иначе не могло и быть, и голос его звучал так уверенно… Хилхэнд судорожно втянул воздух. А ведь он не сделал еще ничего сверх того, что предписывал ему долг. Так может быть, время спасти жизнь Пола Галейна наступило сейчас? И если было сказано, то, быть может, ему удастся противостоять даже Рэдзеро?..