Перед лицом закона
Шрифт:
— Вы не ошиблись, — сказал Варейко довольно спокойно. Он не был обескуражен ответом инспектора. Его только удивляло, как скоро работники милиции установили эти факты и как быстро нашли их самих. — А вопросы будут... Сколько можно охотиться за людьми, которые когда-то по молодости лет в чем-то провинились, но честно отбыли свой срок и теперь желают только одного, чтобы их оставили в покое? Знали бы вы, что мне пришлось испытать, пока я не наладил свою жизнь, не поступил в институт.
И так как инспектор молчал, Варейко счел нужным продолжить.
— Спрашивается,
— Да, он без определенных занятий и места жительства.
— Вот именно, это на вашем милицейском языке. А по мне — Бугров глубоко несчастный человек. Но он спал со мной рядом на нарах, вместе отрабатывал норму и делился последней пайкой. И теперь, когда я устроен, когда у меня есть все — семья, дом, любимая учеба, я должен его оттолкнуть?
— Но вы же сами от него отказывались...
— Для его же пользы. Откуда мне знать, что вы ему вяжете.
— Не прикидывайтесь, Варейко. Вы прекрасно знаете, в связи с чем вас задержали.
— Нет. Ведь вы не ответили на мой второй вопрос.
— Я отвечу, Варейко, но вы лишитесь последней возможности самому рассказать правду, нечто похожее на повинную.
— На повинную?! Не делайте из меня идиота, инспектор. Не забывайте, что и мне пришлось в свое время черпануть из юридической науки.
— Расскажите, каким образом вы вместе с Бугровым, называвшим себя Сысоевым, подделали билет денежно-вещевой лотереи и обманным путем вручили его гражданину Вилкову взамен подлинного билета, на который выпал выигрыш — автомобиль «Волга»? Вам ясен вопрос?
— Я не знаю, как зовут того типа, которого привел ко мне домой мой сокурсник Урлин, но если он Вилков, то этот вопрос вам лучше задать ему. Этот Вилков, к вашему сведению, пришел затем, чтобы мы, то есть я и Урлин, подыскали ему клиента на покупку билета, по которому якобы выпал выигрыш «Волги», причем за двойную цену. Я сразу понял, что здесь пахнет аферой. Не знаю, рассказывал он вам или нет, но мы сфотографировали его билет.
— Кто фотографировал?
— Бугров. Но это не имеет значения. Он фотографировал моим аппаратом.
— Почему он назвался Сысоевым?
— А это важно?
— Где фотопленка?
— Дай бог, чтобы она была цела. С этого надо было начинать... Пленка у моей жены, здесь, в Куравлеве. Поезжайте и заберите. Только осторожнее, не засветите, она еще не проявлена.
...Дверь открыла молодая миловидная женщина.
— Гражданка Варейко?
— Да, я.
— Мы из милиции. Ваш муж сказал, что вы храните фотопленку, которую он передал вам сегодня. Это верно?
— Да, пленка у меня. А в чем дело? — взволнованно спросила женщина. — И что с мужем, где он?
— Ваш муж пока у нас, а пленка очень нужна следствию.
— Нужна следствию? Я могу отдать ее вам.
Варейко взяла с буфета черный блестящий цилиндрик и отдала инспектору.
— Спасибо, — сказал тот. — Сейчас оформим это протоколом добровольной выдачи...
— Вот, полюбуйтесь, — сказал эксперт и положил перед следователем Раевым отпечатки с пленки, выданной женой Варейко.
Раев увидел, что на снимках изображен билет, предъявленный следствию Вилковым. На увеличенных фотографиях хорошо проглядывалась подделка.
— Других снимков нет?
— Нет, только эти. Остальные кадры неотснятые.
— Здорово придумано, — сказал следователь.
— А может, не придумано? — сказал эксперт.
Раев вызвал Бугрова.
— Я снимал тот билет, который мне дали, — ответил Бугров, позевывая. Он проспал всю дорогу в машине, но все равно не выспался, сидел взъерошенный, недовольный. — Других билетов я в руки не брал. И этот не разглядывал. Просили снять, я и снял.
Потом настала очередь Варейко возмущаться.
— Благодарю бога, что я догадался сфотографировать проклятый билет. Мог ли я подумать, что мой сокурсник приведет ко мне в дом мошенника! Негодяй, как вы сами убедились, моими руками пытался продать подделанный билет, да еще втридорога.
— Значит, вы дали согласие на продажу билета?
— Никакого согласия я не давал. Но если быть откровенным до конца, я не отказал в просьбе. Конечно, если бы встретился подходящий покупатель. Криминального ничего не вижу, а если бы кое-что перепало от этой сделки, то вы же сами знаете материальное положение студента... Надеюсь, теперь вы сами убедились, кто кого обманывал... Я не протестую, что более двенадцати часов нахожусь в обществе работников милиции, что я всю ночь не спал... Зато бесплатно прокатили. Хотя я предпочел бы остаться у жены, успокоить ее. Но сейчас нам, право, пора распрощаться.
— Но прежде вы дадите объяснение по поводу некоторых интересных предметов, изъятых у вас на здешней квартире.
— Изъятых? У меня произвели обыск?
— Да, с санкции прокурора, — ответил следователь. — А вот что мы нашли у вас.
Он выдвинул ящик стола и вытащил несколько пакетов. Из одного вытряхнул на стол обрезки лотерейных билетов. Из другого — обломки бритвенных лезвий. В невысокой коробочке стоял пластмассовый початый пузырек с клеем.
— Все это находилось в вашем мусорном ящике, — пояснил следователь.
Варейко был обескуражен. Он ответил, не скрывая смущения:
— А правда, что можно сказать, когда такие доказательства находятся у тебя в доме?.. Мне остается лишь одобрить вашу оперативность, капитан... Но, — тут он приободрился, — рук не подниму... Разве я должен отвечать за то, что находят у меня в мое отсутствие?
— При обыске были понятые и работник ЖЭКа, — сказал следователь. — Или вы думаете?..
— Нет, нет, боже упаси! — вскричал Варейко, отталкивая руками воздух. — Я подумал совсем о другом... Когда Урлин приходил с этим Вилковым, тогда ведь не было представителей власти и понятых. Так кто же подбросил мне эти обрезки и обломки? Себе вы этот вопрос не задавали, капитан?