Переход
Шрифт:
– Слушай, бабка Агулья, а правда говорят, что ты своего племянника нагнала?
– Это кто ж говорить-то?
– Так Прос, знакомец твой. Ну, мужичонка такой незатейливый, что к тебе на постой определил.
– Да какой с Проса спрос?!
– Проворчала старуха, - так, пустобрёх! Мелет, что ни попадя. Хотя конечно с пониманием. А племянничек паршивец, у меня действительно с червоточиной. На руку нечист, негодник. Третьего дня, у сваво деда валенки умыкнул поганец, ведь знал же, что у того радикулит застарелый. Всё одно
– А зачем они ему летом-то понадобились?
– Дак знамо дело зачем! Пропил ужо поди. Совсем совесть потерял, чует, что старик до него никак не дотянется.
– Что, совсем худо дедушке?
– Участливо спросил Вовка.
– Да уж, куда хуже, в могиле почитай третий год отлёживается.
– Безнадёжно махнула рукой старуха. Но обратив внимание, что постоялец, от таких речей поперхнулся, собралась с силами и саданула тому кулаком по хребту, - да чё же это ты милостивец, хворый, что ли? А ведь молодой аще совсем.
– Так он умер, оказывается?
– Откашлявшись, уточнил Вовка, - а валенки тогда на кой?
– Как это на кой?
– Всплеснула руками Агулья, - за них деньги, между прочим плачены, и немалые! Я вот бывало, когда суставы крутить, семян нажарю и тудысь, а следом, стало быть, и гачи пихаю. Посижу чуток, недолго так, часика два не более, лихоманка-то и отпущает. Вот где я теперь пятки свои греть буду? Молчишь? То-то. Ты кстати семечек-то не желаешь? Аще, с прошлого разу осталось, немного, не все "релизовала". Ну, чё глазищами лупаешь, не обедняю, поди. Принесть?
– Не стоит. Лучше поведай мне бабушка Агулья, чего тебе известно о семействе парнокопытных.
– Это о кобылах что ли?
– О кобылах? Пожалуй нет, они вроде как, относятся к семейству непарнокопытных. Хотя скажи, кентавры какие, или минотавры в вашей деревне имеются?
– Да ты что батюшка, никак рехнулся? Коровы есть, свиньи тоже, ну кобылы разумеется разные, хотя я ихние копыты не считала, парные оне там или нет. А вот о кенотаврах твоих в наших окрестностях, я отродясь не слыхивала.
– Ну, тогда скажи мне другое, вот эти свиньи или коровы местные, - Вовка поморщился, - ..... как бы тебе растолковать-то подоходчивее, - разумные имеются?
– Вумные? Дак, скокма хочешь, как помои в бадью накладёшь, так враз бегуть! Орут ищо шибко.
– Да нет!
– Досадливо скривился Вован, - поумнее надо малость.
– Тады, тебе в цирк надобно, там свиньи, да попугаи разные, по заказу хрюкают.
– Тфу ты!
– В сердцах сплюнул Бурхат, - ну а черти у вас водятся?
– Чё-е-е-ерти?
– Задумчиво потянула бабка, - это тебе милок в лес ходить надоть, там этого добра навалом. А ище хлопчик, мужик один пришлый, через три дома живёть отседава, так он с виду чистый аспид!
– Какой аспид? Я тебя про чертей спрашиваю.
– Ну, ты прямо какой-то необразованный, аспид он и есть, чёрт! Токма позлее малость будет.
– Ладно бабка, запарила ты совсем меня. Пойду я, развеюсь немного.
Вчерашнего скрууба, Вованя застал в собственном огороде, в полном одиночестве равнодушно уплетавшим побеги молодой капусты.
– Здорово страдалец, чем это ты занимаешься?
– Любезно поинтересовался гость.
– Не видишь разве? Мы кушаем.
– Вяло ответствовал Дорсель, не на секунду, не прекращая излюбленного занятия.
– Чего имеешь предложить?
– Имею предложить следующее, а именно, - бутыль взрывоопасной жидкости внутреннего сгорания, в обмен на стратегически-важную информацию, не подлежащую общественному разглашению.
– Ух ты!
– Оживился "капустный вредитель", - за каплю твоей жидкости, я готов извергнуть из себя, хоть поток информаций! Валяй, спрашивай.
– Остатки капусты были решительно брошены наземь.
– Тут поблизости, какие либо свиньи или коровы разумные имеются, что б говорить умели?
– Не встречал, что-то.
– Ну, может, лошади, минотавры или кентавры на худой конец?
– Завидев, что скрууб, только непонимающе моргает глазами, Вовка решился спросить и про чёрта.
– Нету тут никаких чертей. Там за периметром, сколько угодно.
– Решительно заявил Дорсель.
– Хрен с ним!
– Вздохнул Вован, - тогда припомни, когда в последний раз видел Птурселя?
– Давненько это было.
– Как-то сразу сник скрууб, - уже почитай, больше месяца минуло. Как этот мошенник связался со своим троюродным братцем, так ему липший кореш, до одного места стал.
– Это случайно не с Курселем?
– А то с кем же? С ним, ворюгой. Бывалоча, как раньше хорошо складывалось, мы вдвоём везде шарились, что стащим, всё значит, пополам делим. Ну, мне понятно, чуть больше перепадало, как предводителю концессии. А теперь, что? Скачет наш Птурсель на побегушках у кузена, да в рот заглядывает. И за что? За гроши ломаные. А я ему, хуже таракана стал, и не замечает вовсе!
– Это ты значит, поэтому вещички его завернул?
– Именно. Вот, думаю, как они опять на "гастроль" умотают, опять у него в берлоге пошариться. Со мной пойдёшь? Я тебе три процента выделю, всё по-честному! Ну, может, четыре......
– Да ты, я смотрю, просто рубаха-парень. Бессребреник! Ладно, будь по-твоему. Ведь для милого дружка, я и жупел из ушка........
– Вот и договорились. Доставай бутылку.
– Можно сказать и так, только ты мне адресок всё равно чиркни. Желаю заблаговременно произвести рекогносцировку местности вероятного противника.
Заняв на какое-то время неугомонного скрууба полезным для организма делом, а именно, дегустацией живительной влаги, кропотливо настоянной мастерицей Агульей. И не на чём-нибудь, а на семечной шелухе, Вован скрипнув на прощание убогой калиткой, отправился восвояси.