Перехват
Шрифт:
Хоть никого не убил значит, в штрафники снова не пошлют. Может быть...
Глушилка в такси отключилась вместе с ИскИном, так что Егор тут же связался с бароном, доложил об очередном происшествии, и предложил, исходя из такого развития событий, перенести встречу с вдовой Шелехова на следующий раз.
Однако фон Стиглиц с этим предложением не согласился.
Нет. Идём сегодня. Время, чтобы добраться всрок, у тебя есть.
Время действительно было, даже с учётом переодевания в новый мундир, так что через двадцать минут Белецкий уже выходил из метро недалеко от назначенного места встречи. Метро, кстати, действительно
Потом, Егор Николаевич, все объяснения потом, после обмена приветствиями барон не дал своему бывшему подчинённому раскрыть рот. После встречи вернёмся на Базу, и там поговорим.
Потом, так потом... Начальству виднее... Хоть и бывшему. Егор не стал настаивать, и отправился вслед за широко шагающим по тротуару бароном. Глядя на этого энергичного пышущего здоровьем человека, трудно было предположить, что совсем недавно он стоял одной ногой в могиле.
Идти оказалось недалеко. Дом, куда они направлялись, был расположен метрах в двуустах от метро. Войдя в подъезд, фон Стиглиц с Белецким на лифте поднялись на пятый этаж.
Квартира тридцать четыре. Звони кивнул барон на одну из дверей.
Егор, кивнул головой, и, оправив китель, послал запрос ИскИну квартиры.
Почти сразу двери распахнулись.
На пороге стояла девушка в лёгком платье. Девушка, которую Белецкий не спутал бы ни с кем никогда в жизни. Именно её голографическое изображение носил у сердца Шелехов.
Но она же... умерла... Или нет? Шелехов соврал? Нет, он не стал бы ... Не такой человек, чтобы этим... Может, это тоже голограмма? В принципе, это мог бы быть быть ИсКин квартиры... Но придавать оптической аватаре домашнего ИскИна фактически слуги, хоть и бездушного, образ любимой... в голове молодого человека, и так уже получившего за сегодня изрядное количество впечатлений, предположения мелькали со страшной скоростью. Ошарашенный увиденным, он даже не догадался поинтересоваться реальностью видения у своего комма. Тот уж точно бы отличил изображение от реального человека. Ещё можно было просто протянуть руку, но это было чревато... А вдруг девушка настоящая? Так и пощёчину схлопотать недолго.
Очевидно, как обычно, все мысли Белецкого отразились на его лице, так как девушка тяжело вздохнула, и с видом 'до чего же вы мне все надоели', монотонно проговорила чуть ли не по слогам:
Нет, я не она. Я её клон.
Это был добивающий удар. Егор беспомощно оглянулся на барона. Во взгляде его читалось: 'Как же так?! Ведь клонирование запрещено!'.
Фон Стиглиц чуть заметно улыбнулся, и подтолкнул бывшего подчинённого к двери.
'Да входи же, не стой столбом! Потом всё объясню' передал барон, а вслух представился:
Барон фон Стиглиц...
Так как Егор всё ещё пребывал в ступоре, барону пришлось дёрнуть его за рукав. Только после этого тот, спохватившись, запинаясь, выдал:
Еггор Ббелецкий.
Анастасия, губы девушки тронула лёгкая улыбка.
Мы сослуживцы вашего отца. Пришли проведать Зинаиду Ильиничну. Нам назначено, продолжил барон.
Да, я знаю. Входите, пожалуйста, девушка отступила вглубь коридора, и офицеры один за другим переступили через порог. Причём Белецкий сдвинулся с места только после того, как получил лёгкий толчок в спину от старшего товарища.
Прошу
Тут уже Егор не медлил, но теперь барон, вместо чем подталкивать, придержал его за рукав.
Будет удобный момент, передашь ей это. Желательно без свидетелей, с этими словами, сказанными вполголоса, фон Стиглиц передал Белецкому небольшой пакет. Пока спрячь в карман.
'Можно же было всё почеловечески рассказать и объяснить? Секретность словно на боевом задании! Или это барона служба так испортила?' немного раздражённо подумал Белецкий и, опустив пакет в карман, поспешил за провожатой.
Квартира оказалась немаленькой. Нет, далеко идти не пришлось гостиная, естественно, оказалась недалеко от входа. Но, сквозь распахнутые двери в конце коридора была видна анфилада комнат, тянущаяся, как минимум, на полэтажа здания. Видеоэффекты были выключены, и квартира пол, стены, потолок выглядела такой, как она есть, а не как обычно имитацией различных пейзажей по вкусу хозяев квартиры.
В гостиной гостей встретила женщина, которую Егор уже видел на кладбище в день похорон Шелехова. Офицеры представились. Хозяйка квартиры както рассеяно улыбнулась, и пригласила гостей присесть в тут же выросшие из пола уютные кресла. Как только все расселись, между креслами вырос стол, который тут же принялась сервировать пара 'домовых' универсальных домашних роботов.
Как отметил про себя Егор, это были не антропоморфные механизмы, которые предпочитало большинство штатских, а арахноиды по сути, гражданская модификация боевых 'Тарантулов'. Двигались роботы весьма шустро, и стол был накрыт буквально за полминуты, после чего 'паучки' удалились так же быстро и бесшумно, как и появились.
Барон молча взял стоявшую посреди стола бутылку водки и наполнил рюмки.
Выпили так же молча. Мужчины до дна, женщины чуть пригубили. Помолчали. Хозяйка грустно посмотрела на одиноко стоящую рюмку, накрытую кусочком хлеба, и взглянула на гостей тем особенным взглядом, который бывает у людей, потерявших самого близкого человека, и уже от этой жизни ничего не ожидающего, а главное ничего и не желающего.
Егор был ещё слишком неопытен, чтобы различать такие нюансы, а барон... Барон всё понял, както сгорбился, и глухим голосом начал говорить:
Я был командиром подразделения, в котором Павел Евгеньевич принял последний бой. Если бы не он... Я минимум дважды обязан ему жизнью... Да и не только я. Все мы обязаны. Обидно, что такие люди уходят... Но война...
Барон говорил чтото ещё, и видно было, что говорил искренне, но молодой человек уже не слушал. Слова, даже самые искренние, самые правильные, были не способны ни вернуть к жизни ушедшего, ни облегчить боль потери живым.
Белецкому показалось, что вдова прапорщика тоже в мыслях гдето далеко, вспоминает о чёмто, о чём может вспомнить только она...
'Странно устроен мир' подумал он. 'Человек ушёл из жизни. Мы помним его одним, его близкие другим, и может быть, даже совсем другим... Как будто мы знали двух совсем разных людей. А когда мы умрём, с нами умрёт и даже такая вот неполная память. Останутся только архивные документы, видеозаписи, наши обрывочные воспоминания. А потом, через много лет... Может статься, что такого замечательного человека забудут полностью. Как будто и не было его...'