Перекрёстки Эгредеума
Шрифт:
Они считали себя потомками нереи, или Водного Народа, – первых разумных обитателей планеты, населявших её Первый Океан задолго до появления суши. Собственно, это и было главной причиной их извечного стремления к независимости от ненавистного Объединённого Королевства. Галахия – свободная страна, никому её не покорить – по крайней мере, надолго. Вот и теперь, после очередного захвата острова войсками короля Бакринда, под сизыми сводами островерхих шатров зрели опасные повстанческие планы.
Эйкундайо сидел на берегу озера, на большом камне, болтая голыми ногами в студёной воде. Лёгкий ветерок трепал снежно-белые пряди волос, приятно
Обряд посвящения только что закончился, и в ушах до сих пор звучали отзвуки ритуальных барабанов и монотонной флейты. Слова шамана текли сквозь них медленно, нараспев, и несколько юношей нестройным хором вторили ему снова и снова, начиная шёпотом и переходя на крик, постепенно впадая в исступление.
«Мы пришли из воды и уйдём в воду, – говорил шаман, – и будем водой. Мы пройдём сквозь мир невредимыми, просачиваясь через любые преграды и подтачивая силы врагов. Всё растворим в себе, но ни с чем не смешаемся. Мы примем любую форму, не теряя нашей сущности. Вода точит камни, смывает города. Однажды вода затопит весь мир. Всё возвратится к первоначалу. И мы победим».
Теперь Эйкундайо стал полноправным мужчиной своего племени. Впрочем, за исключением саднящей боли от татуировки он не чувствовал никаких изменений и, вглядываясь в зеркальную гладь озера, где плыли низкие седые облака, пытался угадать, что ждёт его впереди.
Он был воспитан Амади, шаманом племени. Мать его, пришлая, бесследно исчезла вскоре после рождения единственного сына, а отец – вождь Фолами – всегда находил более важные занятия, чем забота о многочисленном потомстве. Несмотря на обилие единокровных братьев и сестёр, Эйкундайо рос одиночкой. Когда другие дети играли и веселились, он проводил время в раздумьях и созерцании, подолгу бродя средь окрестных холмов, скитаясь по берегу океана или плавая в его глубинах. Под скалистым утёсом, у самого дна, где чернели облепленные тёмными водорослями и волнистыми перламутровыми ракушками руины древней башни, пропадал он целыми днями, лишь ненадолго поднимаясь к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. Он разглядывал загадочные символы на камнях, и в сумрачной толще воды порой чудился ему неразборчивый шёпот.
Амади чувствовал в Эйкундайо скрытый дар общения с духами и прочил ему судьбу провидца, но вождь настоял на том, чтобы юноша стал воином. В конце концов яростно протестующий шаман был вынужден смириться, пробормотав, что предназначение в любом случае настигнет мальчика.
Позади, у шатров, босые женщины в длинных рубахах разделывали огромную, величиной в половину шатра, тушу странного существа, напоминающего гигантскую длинноногую блоху. Ужасный смертоус – славная добыча. Грубыми топориками они рубили его щетинистые лапы, точно ветки на дрова, шершавые усы и острые жала, похожие на копья, скалывали пластинами крепкий панцирь, как кору, обнажая мясистую, сочащуюся густым оранжевым соком плоть.
Под ногами их, визжа и заливаясь смехом, крутились дети в разноцветных лохмотьях, а поодаль, на холме, покрытом скупыми клочьями колючей травы, сонно ползали полупрозрачные бобовые зёрна размером с корову.
По воде тревожно пробежала крупная рябь. Странно: сейчас Эйкундайо не чувствовал ветра. Он обернулся к шатрам, но там, кажется, всё было спокойно.
Группа
Полог центрального шатра откинулся, и снаружи показались несколько воинов в кожаных нагрудниках с красными копьями из жала смертоуса. Они сопровождали незнакомую фигуру в чёрном плаще, чьё лицо скрывал глубокий капюшон.
Прежде Эйкундайо редко доводилось встречать чужаков, если не считать галахийцев из других племён, посланники которых последнее время почему-то всё чаще наведывались к вождю. Изредка мимо пролетали королевские стражи на своих жутких крылатых чудищах – то ли медузах, то ли осьминогах. Как-то раз они опустились неподалёку от шатров набрать воды – как у себя дома! Они оскверняли священные озёра. Они собирались у далёких холмов, где рабочие, подобно бесстыдным червям, копошились в недрах острова, роя глубокие шахты и тоннели. Они уродовали мир одним своим присутствием – мир, который галахийцы тщетно силились защитить, в результате чего и оказались в плену на собственном острове, отгороженные решётчатыми заборами без права покидать отведённые им территории.
У дальних озёр, где больше солнечного света, Эйкундайо однажды видел пленных аюгави – болотных дикарей с соседнего острова Уфтаби. Связанные, грязнокожие, в жалких отрепьях, едва прикрывающих наготу, они корчились и кривлялись в жутком безмолвии, а дети кидали в них камни. Просто не верилось, что эти ничтожные существа тоже произошли от славных нереи.
Как-то раз на берегу его сородичи наткнулись на богато одетых путешественников, доставленных тазганским кораблём. Прибыли они издалека – из самой столицы – и охотно раздавали тряпьё и безделушки всем желающим, а один, самый нарядный, в дорогих лоснящихся штанах и высоких сапогах, донимал опешивших галахийцев глупыми вопросами. Фолами поспешил от них избавиться, и в тот же день, получив грозное предупреждение, путешественники двинулись в сторону солнца. Какое безрассудство – там, в глубинах острова, жители куда враждебнее. Эйкундайо не знал, что с ними стало, да и не переживал особо, хотя на удачу носил на шее полученный от приставучего чужака странный круглый амулет с бегающим красным шариком внутри: уж больно затейливая штучка!
Но никогда прежде не видел он, чтобы чужестранцы входили в шатёр вождя.
Незнакомец в чёрном плаще стоял на дальнем краю платформы, глядя на холмы, а воины собрались за его спиной, держа копья наготове.
Осторожно, стараясь не привлекать внимания, направился юноша к белым шатрам.
Он не сводил глаз с тёмной фигуры. В ней было что-то таинственное и зловещее, но вместе с тем жутко любопытное. Глупые мысли лезли в голову – мужчине не под стать, – но Эйкундайо не мог их прогнать, не мог отделаться от ощущения, что эта фигура следит за ним, видит его, даже не поворачиваясь. Видит его насквозь!
«Не бойся, Эйкундайо», – насмешливо шепнул кто-то прямо в ухо – но рядом никого не было.
Пересилив страх и подобравшись ближе, юноша разглядел красные узоры, вышитые тонкой нитью по краю плаща. Изломы и завитки – замысловатые символы, похожие на древние письмена. Как на камнях в затонувших руинах.
Проскользнув мимо женщин, потрошащих смертоуса, Эйкундайо притаился позади шатров, за камнем невдалеке от платформы, скрывавшим его от взора воинов.
Наверху послышался шум.