Перекресток пяти теней
Шрифт:
Посещение выпускного являлось делом решеным, несмотря на ворчание Дениса: Василиса рассчитывала найти помощника. Она пусть и укрывала человека от заклятий поиска, боялась не справиться в одиночку. Потому и наводила марафет — очаровать и переложить проблему на чьи-нибудь сильные плечи ведь проще, чем просто попросить об услуге.
«И угораздило же», — подумал Денис, наливая себе еще чая. С тех пор как, выходя из подъезда, он умудрился поймать неожиданно свалившегося на него с третьего этажа черного кота, жизнь резко изменилась. Пока к лучшему.
Признаться, поначалу он вообще не сообразил, что на него упало, только почувствовал течение теплого и липкого по плечам, в которые хищная зверюга с шелти величиной (соседка
Хотелось ругаться, а вот сдерживаться выходило не очень. Впрочем, Василису матерные слова нисколько не смущали. Она усадила его на просторной (казалось, к стандартным шести квадратным метрам прибавили никак не меньше пяти) кухне, на которой Денис сидел и теперь, помогла стащить исполосованную когтями-бритвами рубашку, напоила горьковато-кислым отваром, тотчас унявшим боль, и принялась промывать раны. А потом — слово за два, а там и третье — познакомились.
С Василисой было интересно. То, что совсем рядом, на той же планете, в одном городе и подъезде с ним живут не совсем люди, Дениса не пугало. Наоборот! Оказалось, здорово. К тому же он теперь с чистой совестью мог не считать себя сумасшедшим, а произошедшее с ним несчастье — галлюцинацией и выплеском больного разума.
Ведьмы, колдуны, метаморфы, некроманты, рыцари и мало ли кто еще! Иногда ему становилось обидно: ведь он обычный человек и, даже если положит на кон полжизни, не освоит и самый простой из фокусов, которые Василиса делает, щелкнув пальцами.
«Все маги являлись людьми в начале пути, — уверяла она, — просто некоторым дар по рождению положен, а другие…» — на этом моменте Василиса делала страшные глаза и умолкала.
Очень скоро Денис рассказал ей, почему поспешно приехал в Москву и вынужден работать на трех работах, совершенно забросив институт, лишь бы иметь возможность постоянно переезжать с места на место, не оставаясь на каждой съемной квартире дольше пары-тройки месяцев. После этого Василиса заворожила отражение и принялась искать помощника, поскольку, по ее собственным словам, являлась ведьмой начинающей с не таким уж выдающимся потенциалом и прожила мало даже по человеческим меркам: конечно, не двадцать лет, на которые выглядела, но и не сто двадцать или хотя бы пятьдесят.
Глава 15
Денис приехал в Москву из таежной деревни. Не глухой, вполне себе современной, но с определенным колоритом и жизненным укладом. Сирота на попечении тетки. Впрочем, чужим в доме он себя не чувствовал, а двоюродных братьев с сестрами считал родными. Учился в ближайшем поселке городского типа, проводя в деревне только каникулы. Окончил школу на отлично и долго колебался стоит ли остаться в родных краях или попытать счастья в столице: по баллам проходил в институт, даже документы подал, но сомнения одолевали все равно.
Наверное, в результате и остался бы на месте: все знакомо, были бы руки, а работа отыщется, да и родные-знакомые всегда под рукой. Однако в последний приезд в деревню умудрился он вляпаться в историю. Притом такую, о которой никому и не расскажешь, если не хочешь сойти за психа.
В деревне хоть жили по-новому с интернетом и смартфонами, но прежние времена не забывали, а потому всяких суеверий и историй ходило — на десяток книг хватит. Денис записывал их, не стесняясь, а потом в сети размещал. Несмотря на нежный по меркам остальных писателей возраст, даже зарабатывать умудрялся. В сочетании с занятием фрилансом имел неплохой доход: одеждой и едой себя полностью обеспечивал, еще и тетке помогал.
Истории в деревне рассказывали интересные, после которых не то что ночью из дома выходить не тянуло, а и в примыкающий к избе сарай к отхожему месту сто раз подумаешь, сбегать ли или все-таки потерпеть до утра. О директоре продуктового магазина, безлунными ночами шатавшемся по округе в медвежьей шкуре. О знахарке из дома тринадцать по улице Строителей, оборачивавшейся в полночь черной кошкой. О неупокоенных с местного кладбища, русалках, мавках и лешем. Лося Алешу, живущего в лесной чаще, превращавшегося в парня и ходившего на дискотеки портить симпатичных девок, Денис пробовал ловить вместе с закадычным своим другом Мишей Береговым. Естественно, ничего путного из затеи не вышло, лося они не поймали, только до смерти напугали егеря дядю Ваню. Тот с перепугу в кусты кинулся и пропорол ногу острым суком. Пришлось помогать, до сторожки тащить и оказывать первую помощь, а затем подряжаться помогать тому по хозяйству.
Рассказ отличный вышел про это приключение, юмористический, а дядя Ваня знал множество всяких разных историй и оказался просто кладом для Дениса. Одна только страшилка о волках-оборотнях чего стоила. И вот ведь парадокс: стай этих хищников поблизости не водилось, последнего серого убили еще в тридцатых годах двадцатого века, а песенка о волчке сером бочке, приходящем к ложащимся на краю детям, никем не воспринималась спокойно. Петь ее отчего-то считалось сродни зазыванию беды.
Погибших странной смертью было не так уж и мало. Дядя Петя — местный участковый — часто по пьяной лавочке любил порассказать, как они откровенно стремные дела с помощником Серегой Вехтеревым списывали на несчастные случаи.
«Вот третьего дня парня в озере нашли. Мы его в утопленники записали — чего ж проще: шел, набравшись, через мост, да и свалился. Наш мост же знаешь? Вот-вот. Перила шаткие и едва-едва до яиц по высоте достают. Подновить бы тот клятый мост, да администрация скорее всем составом удавится. Только, знаешь, Денечка, утопленники-пятидневки вообще-то зрелище не для слабонервных, а тут достали парня из воды едва ли не краше, чем ходил до смерти. Кожа розовая, чистенькая, хотя у Павки Баклакина рожа-то прыщавая вечно была, его и девки за то не любили. Глаза мертвые, вроде и привычно-серые, а если смотреть не прямо, а чуть в сторону, сиреневым отливают. Губы белесые, чуть ли не серые, а взгляд так и манят. То, само собой, не мои наблюдения: Глашка патологоанатом поделилась. Она у нас баба — дай бог каждому. В одной руке яблоко, в другой — скальпель. Серегу и того иногда мутило, а Глашка — хоть бы хны, кремень. Однако находиться долго рядом с покойником она не могла, особенно в одиночку: мужа к себе на работу таскать начала. Андрей хоть и мужик суровый, а тоже перетрусил шибко. Да настолько, что уже через сутки вогнал в грудь трупу осиновый кол. Как только додумался? Русалочий полюбовник все ж не вампир заграничный и не упырь местный, чтобы умирать от такого», — рассказывал участковый, приговаривая очередной стакан, а Денис слушал внимательно и оторваться от захватывающей истории не мог. Сердце ускоряло бег, адреналин бежал по жилам. В голове сами собой возникали образы и рождалось вдохновение, гонящее за клавиатуру и заставляющее писать хоть сутки напролет, не прерываясь даже на сон, пока не закончится очередной рассказ.
«А дальше, дядь Петь?» — жадно выспрашивал он, на что мужик чесал бороду и подкручивал правый ус, ухмыляясь. Скучно ему было и внимание такое явно приходилось по душе. Подкупает же, когда собеседник каждое слово ловит и чуть в рот не заглядывает. Правда, Денис тогда полагал, будто дядя Петя просто рассказчик от бога, выдумывает страшилки, какими его и потчует.
«Пришлось списать на посмертную травму: вроде как при падении Павка напоролся на корягу. Глашка подтвердила — она ж не враг себе, чтобы мужа подставлять».