Перекресток

Ладыженский Олег Семенович

Давай поговорим о нас,Какие есть, какие были,Какими будем. Море пылиПригасит свет счастливых глаз,Осядет в горле горьким комом,Любимых превратит в знакомых,Друзей – в приятелей. И все же,Сквозь годы, сквозь мороз по коже,Давай поговорим о нас.Давай поговорим сейчас,Не хороня нас в долгий ящик –О самых-самых настоящих,Без комплиментов, без прикрас,Со смехом или со слезами,Блестя счастливыми глазами,Давай поговорим сейчас.Давай поговорим не здесьИ не сегодня. В странном месте,Где рубль легко пойдет за двести,Где хлеб насущный даждь нам днесь,Где нет ущерба нашей чести,Где мы – вовеки, где мы – есть,И сад, обещанный давно,Стучится ветками в окно,Цветет душистым белым дымом,Где

мамы вечно молодые,Где в родниках течет вино,Где всем воздастся по заслугамИли по вере – свет и тьмаУзлы мирские вяжут туго:Иному – посох и сума,Иному – тихая тюрьма,Иному – долгий путь за плугом,Тебе – что выберешь сама.Давай поговорим с тобой,С тобой и только. Каждым словомДелясь забытым, старым, новым,Сиюминутностью, судьбой,Сворачивая дни, как горы,Ты знаешь, эти разговорыИ называются – любовь.

* * *

Цыганки трудились, цыганки гадали:У каждой медали – четыре педали,У каждой педали по две стороны,У каждой страны по четыре войны,У каждой войны десять тысяч героев,У каждого – орден за взятие Трои,И каждому ордену – тысяча лет,А каждому году названия нет.И каждой минуте – козырную даму,И каждому времени – свой Нострадамус,Чтоб каждый пророк – с бородой и в очках,Со сказкой про белого чудо-бычка.А чудо-бычок – он без левого рога,А дом – он казенный, но в дальней дорогеТы вспомнишь тот дом, и манящая дальВдруг звякнет надтреснуто, словно медаль,Где родина – той и другой стороною,Забытой страною, чужою войною,Сутулой спиной да кирпичной стеной…Бывают медали с одной стороной?

ПОЖАР

Душа битком набита хламом –Гори огнем!Пусть суждено сгореть дотла намС тобой вдвоем,Но слишком хочется простора,Не здесь – внутри.Коран ли, Библия ли, Тора,Весь смысл – гори!Пылай, душа! Стучится пепелВ щиты сердец.Когда ни холоден, ни тепел,Тогда – мертвец.А так – взмахну себе крылами,Живой, нагой,Всегда – пожар, вовеки – пламя,Всегда – огонь!

У ЗЕРКАЛА

Надвигается гроза,Фазу неба закоротит,Что-то бегают глазаУ сидящего напротив,А вокруг все гладь и тишь,Даль пронзительно нагая…Эй, напротив, что сидишь,Подозрительно моргая?

* * *

У каждого свой бог – и в фас, и в профиль,Нимб над главой,Но, в сущности, лукавый Мефистофель –Он тоже в доску свойУ каждого. То прямо, то кругами,То «нет», то «да»,Так и снуем меж нимбом и рогами –Туда-сюда.

ВЫХОД

Когда мы выходим на сцену,Когда мы вершим торжество,Мы знаем и меру, и цену,И смысл, и значенье всего.Мы – древние мудрые боги,Мы – юные чудо-цари,С презреньем швыряя под ногиКумиров любых алтари,Мы брезгуем адом и раем,Мы славим свободу и пыл,И вольной душой презираемСоблазны нелепой толпы.Когда мы выходим на сцену,За нами идет благодать,Вселенная – это плацента,Отвергнутая навсегда,Законы великим излишни,Могучим смешны рубежи…Но вот мы выходим.Мы – вышли.И каждою жилкой дрожим.Минута – и занавес поднят,Минута – и зал начеку.И правда коварную подлостьСорвет, как с гранаты чеку,И мы оставляем гордынюВ кулисах, как сброшенный плащ,И в сизом искрящемся дымеНаш гимн превращается в плач,Стихает дробящийся топот,Скрываются в ножнах мечи…А кто-то нас хлопнет по попеИ скажет: «Родился? Кричи!»

ОТКРОВЕНИЕ

У лихой каравеллы дырявое днище,Затупились мечи, вместо ножен – труха,Утомленные принцы завидуют нищим,И глодают шакалы легенд потроха.Пока тускнеют древние венцы,И Белоснежка спит во гробе цинковом,Еще один романтик вышел в циники,Еще один тихоня – в подлецы.Черный флаг с костяком на портянки разорван,Белый флаг с алой розой сожжен по злобе,Из избы не выносят ни мыслей, ни сора,Ни детей, ни покойников – тихо в избе.Пока торгуют грешным и святым,И книги – нет, не жгут, но давят трактором,Еще один философ стал спичрайтером,Еще один поэт ушел в менты.Ах, романтика, птица, попутчица, стерва!Не даешь? – ну и ладно. Даешь? – за пятак.И опять не хватает ни мысли, ни нерва,И швыряешь монетку, как душу, с моста.Пока слепые возятся во мгле,И бес хромой, от счастья пьян, снует,Еще одна Джульетта лесбиянствует,Еще один Ромео на игле.А в Париже – дожди. Громоздится над СенойНотр-Дама ковчег (после нас – хоть потоп!),И клошар с мощной челюстью Жана ГабенаПьет вино и, зевая, ломает батон.Пока винцо свершает чудеса,Пока его батон, хрустя, ломается,Клошар вздыхает и склерозом мается:Что видел он когда-то в небесах?

* * *

Когда хулили и хвалили,Когда толкали и тянули,И выпили, и вновь налили,И опьянели, и заснули,В том странном сне я понял вдруг,Что значат крест, звезда и круг.Потом вставали и спешили,Опять хвалили и хулили,Строгали, резали, пилили,Нимб примеряли, дело шили,И позабыл я навсегда,Что значат круг, крест и звезда.Однажды просветят и взбесят,Возьмут, поднимут и уронят,Заплачут, рассмеются, взвесятИ отпоют, и похоронят,И я уйду из этих мест,Туда, где круг, звезда и крест.Там не хулят, но и не хвалят,Не зашивают и не рвут,Не поднимают и не валят,Не умирают, не живут –И я обратно убегуВертеться с вами на кругу,С крестом – наградой и бедой,Под путеводною звездой.

ЗА ГОРОДОМ

Дождь был гуляка и повеса,Бездельник, баловень, босяк,Он плел из галок сеть над лесом,Ловя пустые небеса.А лес был возбужден и пылок,И так пронизан сентябрем,Как будто в мире лесопилокЕще никто не изобрел.

* * *

Романтический флер – как вуаль на стареющей даме.Там морщины, и тени, и горькие складки у рта,Что копилось годами, и в ночь уходило следамиЭтой жизни, которая, в сущности, вся прожитаБез остатка. Остаток – тщета.Я люблю тебя, жизнь, как ты есть – без нелепой вуали,С дорогой мне морщинкой, с усталым, измученным ртом.Мы с тобою вставали, спешили, неслись, уставали,И давно не нуждаемся в том, что случится потом.Клен простился с опавшим листом.

РАЗГОВОР

Я говорю, а ты не понимаешь,Не то чтоб невнимательно внимаешь –И шляпу с уважением снимаешь,И смотришь, как колеблется гортань,Но в смысл тебя конфеткой не заманишь,И нет тебе в том смысле ничерта.Я говорю, а ты не понимаешь,Кусаешь губы, кулаки сжимаешь,То вдруг по-украински: «Як ся маєшь?»,То вдруг по-русски: «А пошел ты на…»За сигаретой сигарету смалишь,И все ж не понимаешь ни хрена.Я говорю, а ты глядишь с укором,Не понимаешь, и поймешь не скоро,Своротишь горы и построишь город,Но пониманье, мой искусный джинн,Уже не ссоры, и еще не споры,Когда мы каждой жилкой задрожимОт пониманья. Ты не понимаешь,Тебя влечет пустая кутерьма лишь,По кругу ты, как пони, ковыляешь,Я в центре круга, будто столб, стою,«Ешь, – говорю. – Вот хлеб. Он задарма. Ешь!»А ты не хочешь хлеба, мать твою!

СНЕГ

У снега – свои причуды,У первого – вечный праздник,Он необъясним и чутокК дыханью рябины красной,Коснется легчайшей кистьюАкации, дома, лавки,И пахнет лимоном кислым,А кажется – медом сладким,И вот отступает небо,И вот наступает нега,Как будто живешь от снегаДо снега, и вновь – от снега…

СОНЕТ КЛИКУШИ