Перекресток
Шрифт:
В участке был создан оперативный штаб. Луиза потратила остаток утра на распределение обязанностей в команде. Появилась информация о жертве. Вероника Ллойд была школьной учительницей на пенсии. Она никогда не выходила замуж, но вела активную общественную жизнь, сосредоточенную вокруг местного теннисного клуба и местной церкви Святой Бернадетты. Все родственники Ллойд уже умерли, и, похоже, у нее не было ни с кем близких отношений.
За годы, проведенные Луизой Блэкуэлл в MIT, она выучила процедуру расследования убийства назубок. Луиза пробовала и проверяла тысячу раз самые разные
Луиза Блэкуэлл поехала в жилой комплекс Вероники. Ее дом находился на окраине Олдмиксона, рядом с больницей, да еще и в конце ряда одинаковых террасных послевоенных домов мрачного серого цвета.
Томас поздоровался с Луизой, едва она вошла в дом Вероники.
– Мэм, – формально поприветствовал он Блэкуэлл, обращаясь так при офицере в форме, охраняющем дверь.
Томас Айрленд был на десять лет моложе Луизы, вскоре он должен был получить звание инспектора. Айрленд родился и вырос в Уэстоне, обладал легким обаянием и приветливостью, что делало его популярным и среди начальства, и среди подчиненных. Луиза улыбнулась про себя и подумала, что чуть не позвонила ему прошлой ночью.
– Томас, что у тебя здесь? – спросила Луиза и вошла в гостиную.
– Боюсь, ничего особенного. Похоже, здесь не было взлома. Кажется, все на месте. Если и была борьба, то нет никаких ее признаков.
Блэкуэлл оглядела помещение. Гостиная хорошо обставлена и не загромождена, за исключением переполненного книжного шкафа над камином. Единственное кресло, украшенное покрывалом с цветочным узором, повернуто к маленькому телевизору. Рядом – двухместный диван из искусственной кожи, все еще упакованный в защитную пленку.
Луиза бродила по дому. Возникало ощущение определенной закономерности. Все было аккуратно и хорошо обустроено, возможно до маниакальности. В доме все пребывало на своих местах, было вычищено и отполировано до совершенства. Единственная странность – неупорядоченные книги на полках в каждой комнате. Большинство были триллерами в мягких обложках, но среди них присутствовали и несколько книг классических авторов – Оруэлла, Грина, Остин, Вульф, а также ряд детских книжек и научно-популярных изданий. Луиза подумала о нехватке книг в ее коттедже и поняла, какой тоскливой покажется следователям ее домашняя жизнь, если однажды ее постигнет та же участь, что и Веронику.
Вид одинокой односпальной кровати неожиданно вызвал у Луизы Блэкуэлл грусть, но тут же следователь напомнила себе, что должна думать практически, а не эмоционально. Вероника никогда не была замужем. Односпальная кровать свидетельствовала о человеке, который всю жизнь провел в одиночестве либо по собственному выбору, либо вынужденно. Луиза уже собиралась уходить, как вдруг заметила на книжной полке старую шкатулку для драгоценностей. Она напоминала деревянную шкатулку, принадлежавшую ее матери. Когда шкатулку открывали, в ней играла музыка.
Луиза потянулась к верхней полке и достала ее. Блэкуэлл заметила, что музыкальную шкатулку недавно отполировали. Женщина улыбнулась, открыла крышку, и вращающийся цилиндр внутри воспроизвел незнакомую Луизе мелодию. Желтый стикер указывал, что сотрудники уже обыскали шкатулку, но она все равно осмотрела содержимое трех ее уровней. Каждый из них был выложен дешевыми на вид, в основном посеребренными украшениями. Блэкуэлл уже собиралась запечатать музыкальную шкатулку обратно, как заметила защелку в ее задней части. Луиза прищурилась, отстегнула ее и увидела подпружиненное секретное отделение. В нем лежал небольшой матерчатый мешочек, обмотанный бечевкой.
Она надела латексные перчатки, развязала мешочек и покачала головой. В мешочке Луиза нашла пластиковый футляр. Она много раз видела подобные тайники раньше. В футляре было четыре предмета – шнурок, ложка, шприц и бумажная обертка. Женщина развернула обертку и увидела серовато-белый рассыпчатый порошок, который, по опыту Луизы, скорее всего окажется героином.
Старший инспектор Робертсон вызвал следователя Луизу Блэкуэлл в кабинет после дневного брифинга. Мужчина положил на стол перед Блэкуэлл экземпляр «Бристоль пост». В глаза бросалась статья: «Обнаружение тела Вероники на пляже».
– А вот это уже поинтереснее, – сказал он.
– Не каждый день на нашем пляже происходит жестокое убийство, Йен.
– Я не это имел в виду, – отозвался Робертсон и перевернул газету. – Штаб-квартира запрашивает регулярную информацию о продвижении дела. Начальство проявляет большой интерес, особенно руководитель вашей старой команды.
Луиза закрыла глаза и постаралась справиться с нарастающим гневом, вызванным этим сообщением.
Финч.
Она хотела поговорить с Йеном Робертсоном, готовая защищать свою позицию, настаивать, что это ее дело, что штаб-квартира не должна вмешиваться в ее расследование, но решила, что пока лучше придержать язык.
Робертсон потер правый глаз.
– Послушайте, мне все равно, что с вами там случилось. Я не жалуюсь на вашу работу с момента переезда, но вы должны понимать, что сотрудники с вашего прежнего места службы будут внимательно следить за вами.
– Я понимаю, Йен. – Луиза могла бы предположить: старший инспектор и назначил ее старшим следователем по делу Вероники Ллойд, чтобы самому избежать ответственности за результат, но Робертсон всегда справедливо относился к сотрудникам. Во всяком случае его решение было комплиментом, признанием доверия к ней. Но она ничего больше не могла сделать в первый день расследования. Йен Робертсон мог прочитать ее отчет и понять это.
Мужчина вздохнул. Он явно боролся с каким-то внутренним напряжением.
– Вы должны быть готовы. Из-за… – Роберстон отвел взгляд и снова начал потирать глаз. Луиза подавила смех. – Послушайте, вы будете находиться под пристальным наблюдением. Еще больше, чем раньше. Так всегда происходит, когда мы получаем здесь что-то важное, а с вашей… историей…
– Я понимаю, Йен, – повторила Луиза. – Все будет тщательно продумано и прозрачно.
Робертсон еще не закончил. Луиза оценила осторожность, с которой старший инспектор подбирал слова, но им обоим было бы легче, выскажи Йен Робертсон то, что он действительно хотел сказать.