Перекресток
Шрифт:
Джеймс чуть не скатился под стол от смеха, Виолетта прыснула в ладошку.
— Ну, вот, вы представляете теперь, как я тут появился. Метлу я оставил у Филча, вернее, он ее у меня отобрал, и сюда я бежал, потому что был уверен, что Забини организовала за мной погоню.
— И на месте кого играла Присцилла?— Джеймс хмыкнул, а потом склонился к Виолетте:— Присцилла Забини — это вечный гвоздь в пятой точке Малфоя. Причиняет кучу неудобств, а пользы никакой.
— Она у нас была Охотником… за мной,— фыркнул Скорпиус, махнув помощнице мадам Розмерты, чтобы
Джеймс посмотрел на Виолетту, и та улыбнулась:
— Нет, что ты, оставайся. Конфеты любишь?
Малфой от неожиданности вопроса чуть не подавился пивом, но поймав взгляд друга, который похлопал глазами, расплылся в приятной улыбке:
— О да, безумно люблю, но сейчас не хочу. Вообще ничего не хочу.
Поттер закатил глаза.
Они еще около двух часов гуляли по деревне, посидели в парке, где Джеймс залез на статую какого-то древнего мага, чтобы с нее дотянуться до цветов на одном из деревьев. Смотритель долго его ругал и обещал наградить его лишними предметами на пятой точке.
По пути в замок они ели мороженое, которое на всех купил подобревший в веселой компании Малфой. За воротами слизеринец попрощался и пошел отвоевывать у Филча свою метлу.
— Хорошо погуляли,— Джеймс внезапно смутился, будто не было этого непринужденного дня и веселых улыбок Виолетты. Он уставился на мешочек в ее руках, где все еще были конфеты.
— Да, мне тоже понравилось,— улыбнулась она, потянув его не к замку, а на берег озера.— Может, еще погуляем, до ужина?
— С удовольствием,— расплылся в широкой улыбке Джеймс, следуя за Виолеттой. Он вдруг опять потерял все слова и не знал, о чем говорить.— Ты обещала приучить меня к конфетам…
Она подняла брови, садясь на скамейку:
— Ты уже созрел?
— Ну, если нет других предложений…
Виолетта дернула уголком губ:
— Ты не любишь сами конфеты или их вкус?
— Мм…— нахмурился парень, начиная по взгляду рейвенкловки понимать, что же стояло за брошенными в шутку словами.— Хотя, погоди, мне нужно уточнить…
Он наклонился и поцеловал сладкие губы Виолетты, едва касаясь, лишь чтоб почувствовать вкус. Потом отстранился и сделал задумчивое лицо.
— Ну, уточнил?— рассмеялась она.
— Нет, не понял,— покачал он головой, хитро улыбаясь. На этот раз Виолетта сама его поцеловала, поглаживая пальцами его затылок. Джеймс даже забыл, что за этим поцелуем стояла какая-то уточняющая цель.
— Мм, клубничные конфеты я теперь люблю точно,— рассмеялся он, чуть отстранившись, но не расцепив рук, которые сами собой в какой-то момент обняли девушку.
— Ну, это уже прогресс немалый,— усмехнулась она, глядя ему прямо в глаза.— Думаю, мы сможем продолжить с другими конфетами, но сначала закрепим полученный уже урок…
Джеймс не возражал: да и кто стал бы?!
Глава 5. Детство и юность.
Скорпиус сидел в углу гостиной Слизерина и пытался высчитать тот магический угол, что задала им Вектор. Пока что-то не получалось, но слизеринцы вообще были известны своим упрямством, а Малфой — тем более.
В комнате было прохладно и почти пусто. Большинство студентов сейчас наслаждались свежим воздухом или слонялись по замку, переваривая ужин. И спасибо Мерлину — чем меньше народу, тем легче дышать, да и отвлекать никто не будет.
Он перечеркнул все свои расчеты, скомкал лист пергамента и начал все заново, даже наслаждаясь столь сложной задачей. Бросив взгляд на часы, он ухмыльнулся: у Поттера осталось полчаса на то, чтобы наслаждаться обществом своей рейвенкловки. Так получилось, что лохматый стал встречаться с ней почти по расписанию: она готовилась к ЖАБА, а у него были тренировки и иногда — домашнее задание. К тому же надо отдать должное Поттеру: он стремился устраивать свидания в то время, когда Скорпиус был занят — во время его тренировок или когда он отправлялся заниматься Нумерологией, единственным предметом, который слизеринец учил старательно и с удовольствием.
Ну, еще с удовольствием он занимался трансгрессией: хотя бы потому, что инструктором для разнообразия оказалась красивая ведьма лет тридцати с глазами, которые иначе, чем «очи», назвать было трудно. Она мягко говорила, спокойно поправляла тех, кто делал что-то не так, мелодичным голосом инструктировала собравшихся студентов. Она с шутками перекрашивала обручи, с которыми они тренировались, пытаясь переместиться силой желания из одного в другой, пыжась и краснея от усилия. По крайней мере, Графф делал именно так, но почему-то даже вид рака на вертеле ему не помог достигнуть хоть какого-то успеха. Впрочем, пока никто его не достиг, если не считать тысяч падений и расщепления Слизнорта, который, решив тряхнуть стариной и произвести впечатление на молодую министерскую волшебницу, слишком рьяно испарился из обруча, оставив свои усы на прежнем месте.
В гостиную вошли Хелена и Моррис, и Малфой опять не смог сдержать ухмылки: вокруг одни чувства, даже противно. Ладно бы это было что-то стабильное и долговременное. Но ведь это всего лишь подростковые увлечения и любопытство, желание быстрее стать взрослыми, но все это почему-то прячут за громкими словами. Ладно Поттер, он вообще субъект впечатлительный и крайне неразборчивый в привязанностях, но вот Эйвери с таким выражением на лице, будто она кошка, которой чешут за ухом, — это вообще бред пьяного ежика на верхушке пихты!
— Привет, Скорпиус,— рядом на стул присела Присцилла, и Малфой внутренне спросил Мерлина, чем он его рассердил.
— Здравствуй, Присцилла, давно не виделись,— ответил он с ухмылкой, в очередной раз окидывая взглядом ее совершенную фигуру. Черт, ну, почему ему на нее совершенно наплевать?! А то бы мог и устроить себе недельку-другую веселой жизни… А то он уже почти две недели был сам по себе, только давая советы влюбленному другу. Просто вокруг и даже на горизонте пока не было никого, на кого бы он мог положить глаз. И руки заодно.