Перелом
Шрифт:
Так что штурмовики действовали более решительно, даже если по длительности стрельбы оказывалось, что ЗСУ все-таки ленточная. Правда, немцы и тут умудрялись удивить — на части ЗСУ стояли смешанные стволы — два нижних — с ленточным питанием, два верхних — с кассетным. Ленточными они нащупывали самолет, и, когда тот попадал в круг рассеивания, давали залп уже из всех четырех стволов, чтобы увеличить вероятность поражения самолета. Но мы это узнали почти сразу, по мере накопления отчетов летчиков и получения первых трофеев. Так что пилоты, ошибочно приняв ленточную ЗСУ за кассетную, порой выигрывали бой только за счет уверенности, что вот сейчас зенитка прекратит огонь, соответственно, можно прицелиться получше, да и руки меньше дрожат. И попадали. За первый день мы забили более двадцати ЗСУ при потере четырех штурмовиков — и у немцев перестало хватать зениток на весь фронт. Так-то в двух дивизиях у них было восемьдесят бронированных ЗСУ и столько же буксируемых — как раз перекрыть весь фронт — по две зенитки на километр, ну, если бы все они вышли к линии фронта. Но все буксируемые были еще с кассетным питанием,
Через эти-то прорехи в ПВО штурмовики на следующий день и начали протискиваться в немецкий тыл, гоняя транспортные и войсковые колонны, расчищая путь ДРГ на БМП. Попутно возникала и новая тактика. Как водится, ее нащупали случайно, но отследили этот момент, обдумали, и уже осмысленно стали отлаживать новую технологию. Начиналось все утром двадцать восьмого. Мы проводили очередную операцию по проталкиванию взвода на трех БМП вглубь немецкого фронта. Выкатив семь танков на прямую наводку, мы подавили разведанные ночью через тепловизоры огневые точки, а также необнаруженные точки, что открыли огонь, когда другая группа из пяти танков пошла вперед, имитируя атаку. Сверху на немцев навалилось еще и четыре штурмовика. Под этим прикрытием три БМП скользнули по лощинке на восток, переправились через ручей и рванули в немецкий тыл болотистой низинкой, где из-за высоких грунтовых вод не оборудуешь никаких окопов, а до ближайших возвышенностей — более семисот метров, так что попасть в довольно быстро движущуюся цель уже проблематично.
Сверху их прикрывала другая четверка штурмовиков — немцы, как и мы, строили эшелонированную оборону, поэтому в глубине тоже могли быть противотанковые огневые точки, опасные для наших БМП. Но сначала группе везло — подвернувшаяся тридцатисемерка была раздавлена гусеницами вместе с расчетом, бронетранспортер был подорван, а группа стала доворачивать на север, чтобы оседлать дорогу и устроить на ней засаду. Но тут истребитель-разведчик обнаружил выдвижение ей наперерез колонны из пяти танков и трех ганомагов — причем они явно шли по нашу душу — по неудобьям, ограниченно проходимым для их тяжелой бронетехники с узкими гусеницами, зато аккурат наперерез нашей группе. Отворачивать с маршрута было нельзя — восточнее находилась боевая часть размером чуть ли не с батальон — могут зажать. Поэтому только что ушедшие штурмовики были развернуты обратно, в утренней дымке они по наводке истребителя отыскали "охотников" и как следует их проштурмовали — на поле остались гореть все восемь единиц бронетехники — для четверки штурмовиков такие мелкие колонны, да без прикрытия даже крупнокалиберными пулеметами, были на один зубок.
Но тут, казалось, вокруг группы зашевелилась вся земля — истребитель-разведчик докладывал уже о пяти колоннах и группах, направлявшихся в зону действия ДРГ.
Глава 4
После двух минут размышлений над картой командир группы указал штурмовикам новую цель, а сам изменил направление движения, чтобы встретить еще одну колонну в засаде. По пути группа перемахнула через водораздельчик между двумя речками, заодно смахнув с возвышенности немецкий наблюдательный пост — наши пехотинцы даже не выходили из машин, а откинули верхние люки транспортного отделения и задавили немцев огнем — единственный выстрел из ФРПГ прошел мимо. Но, видимо, при этом группа попалась на глаза другому посту — если бы сразу после возвышенности они не свернули на север, их бы накрыл огонь гаубичной батареи. А так снаряды пропахали соседнюю ложбинку в полукилометре от них.
Группа же разворачивалась на выходе из "своего" оврага — три БМП выстроились у самого выхода, и их экипажи накидывали на них маскировочные сети, траву и кусты, хотя за кустами их и так было почти не видно. А шесть групп по три бойца тащили СПГ на склоны — все уже привыкли брать в выходы по паре дополнительных "труб" — первые два залпа давали самый большой эффект, пока немцы еще спокойны и не начали маневрировать, и чем больше в залпах будет кумулятивных снарядов — тем лучше. Вышло очень неплохо — появившаяся через семь минут танковая колонна в первую минуту потеряла шесть танков — при стрельбе из девяти стволов их не спасли даже бортовые экраны, хотя зачастую кумулятивная струя настолько рассеивалась в образуемой ими перед броней воздушной прослойке, что та если и пробивалась, то совсем уж брызгами, и надо было быть очень везучим стрелком, чтобы они хотя бы ранили кого-нибудь из экипажа — все-таки для таких толстых преград был маловат калибр, и увеличивать раскрытие кумулятивной воронки, чтобы создавать не струю, а более устойчивое на больших дистанциях ударное ядро, было нельзя — слишком мало металла окажется в этом ядре.
Наши же, сделав по два выстрела, быстро нырнули за склоны оврага, избавив себя от настильного огня танковых пушек, и уже неслись вглубь оврага, чтобы скрыться за его поворотом, куда заворачивали и БМП. Там, погрузившись за две минуты в машины, группа в быстром темпе пошла обратным маршрутом, а над остатками танковой колонны уже заходили две четверки штурмовиков, вызванные для такого дела на подмогу, так как первая четверка, что поддерживала группу ранее, уже возвращалась на аэродром, чтобы пополнить боекомплект, заправиться и сменить экипаж. Но до этого она смогла проштурмовать пехотную колонну, которую ей указал командир группы, поэтому путь на север был временно свободен — надо было пользоваться возможностью, пока немцы не закупорили прореху. Правда, немного пришлось повилять, когда очень близко стали падать гаубичные снаряды — видимо, их снова засекли с одного из постов. Но выискивать его было некогда — на ДРГ заходили с разных сторон еще семь немецких подразделений, причем три из них — с танками.
С одной стороны, дело начинало пахнуть керосином — дальше могли оказаться еще какие-то немецкие части, и группа окажется в конце концов зажатой в какой-нибудь низинке, откуда уже не будет свободного выхода. С другой стороны, в воздух уже поднимались еще шесть штурмовых четверок, так что была возможность ускользнуть по балкам и оврагам, если те помогут расчистить путь. Чтобы группа не шла вслепую, командование выделило еще три истребителя, которые теперь висели сверху и докладывали командиру группы о передвижениях немцев. Снова пришлось менять направление и перескакивать через водораздел — по старой балке ДРГ вышла бы как раз на танковую засаду. Но на новом направлении не было поддержки штурмовиков — те сцепились с батарей буксируемых зениток, что шла на запад, но была перенаправлена немцами, чтобы перекрыть пути отхода нашей ДРГ — не любили немцы наши группы, шнырявшие в их тылах. И правильно делали — пока они охотились за этой ДРГ, другая, которую протолкнули в немецкий тыл пятью километрами севернее по той же технологии, зашла в тыл пехотной роте, что преградила пути первой ДРГ, и смяла ее мощным ударом — сначала из всех орудийных, гранатометных и пулеметных стволов, а затем атакой автоматчиками. Удар по центру разметал немецкую роту, но наши не стали добивать остатки — было не до них. Просто прошли дальше, и через пятнадцать минут группы соединились. Теперь они были уже более существенной силой, а тут и куратор направления заинтересовался всей этой суетой, поэтому на аэродромах прогревали двигатели уже двадцать штурмовиков — охота на живца давала неожиданно богатые плоды — раздергать немецкие тылы такими группами было бы заманчиво.
Так что по уже пробитым ранее коридорам вглубь немецкой обороны пошли новые маневренные группы. Чтобы увеличить их поток, мы даже раззенковали уже подавленную предыдущими прорывами немецкую оборону — вместо очередного прорыва в немецкие тылы, группа из шести БМП завернула на север и пошла сворачивать немецкую оборону. Одновременного удара с фронта, с фланга и с воздуха немцы не выдержали и начали уходить по окопам и буеракам на север, так что уже через пятнадцать минут был образован безопасный проход шириной полкилометра, и он продолжал расширяться — такие же действия выполнялись и по направлению на юг.
Ну, тут уж было бы грешно не просунуть в прореху и танковые подразделения. Впереди все-равно шла мотопехота, которая стала отжимать подразделения немцев, заодно создавая безопасную от ПТО зону. Маневренные и почти везде проходимые БМП под прикрытием штурмовой авиации и танков просачивались по балкам и оврагам вглубь немецкой обороны. Создавая угрозу охвата с фланга, а то и обхода с тыла, эти подразделения из трех-пяти БМП заставляли сниматься с места очередную позицию — стрельба вниз для противотанковых средств была сложновата — им пришлось бы вылезать из своих укрытий, но так они подставлялись бы под огонь с дальних дистанций танков и самоходок, что неспешно шли вперед, страхуя просачивающиеся по флангам ДРГ. Причем несколько немецких взводов промедлили с уходом со своих опорных пунктов и были перехвачены нашими ДРГ, которые раскатали отходящих немцев кинжальным огнем из засад.
Но отходили не все. Два ротных опорника, оборудованных кое-как, но с уверенным в своих силах командиром, пришлось все-таки обходить — мы оставили лишь три взводные группы при поддержке одного танка каждая, чтобы только они не ударили в тыл нашим наступающим частям. А эти части тем временем медленно продвигались вперед. Ведь БМП приходилось преодолевать неудобья, чтобы не подставиться под выстрелы средств ПТО, соответственно, и танки, шествовавшие по дорогам или более-менее ровным участкам, не могли спуртовать, иначе их бы подбили из еще невыдавленных ДРГшниками опорников. Но, хотя и медленно, но дело двигалось — за четыре часа мы прошли тремя клиньями более двадцати километров — ДРГшники находили возможность поднажать на удалении от очередного опорника, и лишь при приближении к нему скорость продвижения снижалась, так как надо было спешивать пехоту, чтобы она защитила БМП от гранатометчиков, ну и если попадут в БМП — чтобы не погибло много народа. А на дистанциях менее пятидесяти метров до немецких окопов БМП и вообще притормаживали, поддерживая огнем пехоту, пока она карабкалась вверх по склону балки к немецким позициям. Немцы пытались кидать вниз гранаты, но на этот случай пара БМП оставалась чуть поодаль, метрах в двухста, откуда уже были видны брустверы немецких окопов, и садили по ним из пулеметов, только чтобы фрицы не могли высунуться и кинуть гранаты прицельно. В свою очередь, эти БМП поддержки были недоступны для огня немецких противотанковых средств — гранатометчики не могли высунуться из-за огня этих БМП, а орудия не были рассчитаны на стрельбу по дну балок и оврагов — их сектора захватывали только открытые пространства, по которым могут пройти танки. Опасность представляли только гаубицы и минометы, так что за ними шла настоящая охота — воздух был напичкан нашими истребителями и штурмовиками, которые ловили малейший дымок в окружающем пространстве и, завидев его, тут же кидались на цель, пусть даже и пустую. Правда, корректировщики артогня также были зажаты в окопах сильным пулеметным огнем, поэтому они не видели, где именно находятся наши пехотинцы, и немцам приходилось вести огонь вслепую, причем не очень близко к своим позициям — либо дальше, либо ближе по оврагу, иначе из-за малых дистанций от склонов оврагов до краев немецких окопов снаряды могли залетать и к своим. Так что, начиная атаку снизу вверх почти напротив опорника, наши бойцы были как бы защищены близостью к этим окопам, а БМП поддержки, наоборот, находились далековато от обстреливаемого места — наступающие попадали либо в "глаз циклона", либо находились вне его.