Перемените обстановку
Шрифт:
Запомнив номер мотоцикла Страшилы, я дошел до перекрестка, дождался проезжавшего такси и вернулся в отель. Растянувшись на неудобной постели, я стал ждать. Пока тянулось ожидание я выкурил бесчисленное множество сигарет.
Пожар ненависти бушевал в моей груди. Около трех часов я встал с кровати и тихо спустился по лестнице в холл. Ночной дежурный крепко спал. Я вышел на улицу и отправился на поиски такси. Наконец я нашел машину с дремлющим водителем.
Я попросил его отвезти меня на Лексингтон. Поездка заняла всего десять минут. Город спал. Отсутствие машин позволяло гнать, не сбавляя
Водитель остановился на углу улицы.
— Подождите меня, — сказал я, — я скоро вернусь.
Я шел по пустынной, безлюдной улице, пока не сравнялся с домом номер 245.
Это было логово Страшилы. Я остановился, увидев у тротуара блестящую «хонду». Сверил номер. Это была его машина.
Я оглянулся по сторонам, желая убедиться в отсутствии свидетелей. Тогда повалил мотоцикл на пол и отвинтил колпачок бензобака. Когда бензин разлился широкой лужей вокруг мотоцикла, я чиркнул спичку, отступил назад и бросил горящую спичку в лужу.
Глава 3
На следующее утро по дороге в офис я зашел в магазин скобяных товаров и купил черенок для лопаты. Принес его с собой и поставил сбоку возле стола, где его не было видно, но я мог схватить его одним быстрым движением. Я подозревал, что он может мне понадобиться.
Дженни прибежала около десяти с пачкой неизменных желтых формуляров в руке и одетая в невзрачное серое платье. Я с трудом узнал в ней женщину, с которой вчера вечером был в ресторане.
Она еще раз поблагодарила меня за приглашение, спросила, хорошо ли я спал, и я ответил, что спал отлично — ложь, разумеется, поскольку я вряд ли вообще сомкнул глаза. Она присмотрелась к моей работе и по выражению ее лица я понял, что она удивлена тем, что я дошел только до буквы В. Она ведь не знала, что Страшила испортил всю картотеку, а я не собирался говорить ей.
Вскоре она убежала.
Я стучал по клавишам машинки, но не переставал прислушиваться. Было одиннадцать часов, когда появился Страшила с семью дружками. Они вошли так бесшумно, что хотя я все время держался настороже и ждал его, меня застали врасплох.
Если бы не его садистское желание покрасоваться, я не имел бы ни единого шанса. Наверно он чувствовал себя в полной безопасности с семью дружками-верзилами за спиной.
Он остановился перед столом со злорадным предвкушением, глядя на меня красными глазами-пуговками, полными лютой ненависти.
Очень медленно он начал расстегивать ремень.
— Получай, дешевка, вот тебе за…
Но я уже справился с шоком, вызванным его появлением, и в следующую секунду действовал. Войди он с занесенным для удара поясом, я ничего не успел бы сделать, но ему хотелось посмотреть, как я корчусь от страха.
Одним движением я вскочил, отшвырнул стул, схватил палку и ударил. Мне было наплевать, убью я его или нет. Я вложил в удар всю силу обеих рук и вес своего тела. Моя ярость не уступала его.
Удар палкой пришелся ему по лицу. Два зуба вылетели и упали на мой стол.
Из носа у него хлынула кровь. Челюсть его отвисла, глаза закатились. Он упал и остался лежать на полу бесформенной вонючей грудой.
Я даже не задержался, чтобы взглянуть на него. Как разъяренный бык я обежал стол, размахивая окровавленной палкой.
Семерых его дружков вынесло в коридор. Я лупил их направо и налево, обезумев от неистовой ярости. Они посыпались вниз по лестнице, сбивая друг друга с ног в желании поскорее оказаться на улице. Я гнался за ними до площадки второго этажа, дубася их по согнутым спинам. Здесь я остановился, а они с топотом понеслись дальше, похожие на испуганных крыс.
В дверях появились лица. Под изумленными взглядами я поднялся обратно в офис. Мне противно было к нему прикасаться, но я не желал, чтобы он оставался здесь. Я схватил его за грязные, сальные волосы и поволок по коридору на лестницу. Там я дал ему пинка, он полетел кувырком и с грохотом приземлился на нижней площадке.
Я вернулся в комнату, убрал палку в шкаф и позвонил в полицию. Меня соединили с сержантом.
— Это Карр… помните такого? Полторы тысячи баксов?
Было слышно, как он тяжело сопит, переваривая сообщение.
— А теперь вы с чем? — спросил он, наконец.
— Заходил Страшила, — сказал я. — Он хотел переделать мне лицо своим ремнем с гвоздями. Пришлось обойтись с ним немножко круто. Вы послали бы сюда скорую… похоже ему срочно необходим уход и забота, — и я положил трубку.
Несколько минут я сидел неподвижно, разбираясь в своих ощущениях. Я посмотрел на свои руки, лежащие на столе. Они не дрожали. Я совершенно не чувствовал никакого внутреннего напряжения — словно после хорошей игры в гольф — и это удивляло меня. Вся стычка заняла две минуты. Я совершил нечто такое, что еще три недели назад, — даже меньше, счел бы невозможным. Я встретился лицом к лицу с восемью головорезами, одного искалечил, а других обратил в бегство. И теперь, когда все было позади, я не испытывал потрясения. Мне только хотелось закурить, что я и сделал. Потом, зная, что примерно через час придет Дженни, я достал из шкафа тряпку и вытер кровь Страшилы. Запихивая тряпку в корзину для мусора, услышал сирену санитарной машины.
Я не потрудился выйти в коридор. Сидя за машинкой, продолжал работать над картотекой. Через некоторое время вошли два копа.
— Что тут случилось? — спросил один. — Из-за чего весь шум? — Оба ухмылялись и выглядели вполне довольными.
— Приходил Страшила, начал буянить, ну и я с ним не церемонился, — сказал я.
— Ага… мы его видели… Поднимайтесь, приятель, сержант хочет поговорить с вами.
По дороге в участок они сообщили мне результат футбольного матча, который только что слушали по радио. Для копов они вели себя вполне прилично.
Я подошел к столу сержанта, который катал свой карандаш, но на сей раз, кажется, без особого увлечения.
Он посмотрел на меня, сузив свиные глазки, засопел, почесал под мышкой, потом сказал:
— Выкладывайте. Что случилось?
— Я говорил вам по телефону, сержант, — отозвался я. — Страшила заявился с семью дружками и угрожал мне. Я вышвырнул его, а остальные убрались сами.
Вот и все.
Он с любопытством посмотрел на меня, сдвинул фуражку на затылок и фыркнул носом.
— Я только что получил заключение врача, — сказал он. — У подонка челюсть вдребезги, восьми зубов как не бывало и ему еще повезло, что остался жив.