Перемены

Стил Даниэла

— Вы рады предстоящей поездке, Мел?

— И да, и нет. — Она и раньше бывала одна в подобных местах. Это имело свои отрицательные стороны.

— Пришлите мне открытку.

— Обязательно.

Затем он произнес:

— Пожалуй, мне надо отпустить вас. Позвоните мне, когда вернетесь. Желаю хорошего отдыха!

— Вы в нем нуждаетесь не меньше, чем я. Возможно, даже больше.

— Сомневаюсь в этом.

Она взглянула на часы, думая, где он сейчас.

В Калифорнии половина десятого утра.

— Вы сегодня не оперируете?

— Нет. В последнюю среду каждого месяца мы проводим конференции, чтобы познакомить коллег с современными методиками проведения пересадки сердца. Мы обсуждаем, что было сделано по

всей стране и что каждый из нас попытался сделать в области хирургии за прошедший месяц.

— Жаль, что я не знала этого раньше. Мне бы хотелось заснять вашу конференцию на пленку. — Но у нее и без того хватало дел.

— Конференция начинается в десять. Я сегодня рано сделал обход. — Затем он произнес совсем по-мальчишески:

— Я уже несколько дней обещал себе, что позвоню вам. — По телефону такие вещи было легче сказать, и он внезапно порадовался, что их разделяет огромное расстояние.

— Я польщена. — Он хотел сказать ей, что так и должно быть, что он никогда не звонил ни одной женщине с тех пор, как женился на Анне, но удержался от замечания. — Я тоже несколько раз собиралась вам позвонить, справиться о Мари, но меня всегда смущала разница во времени.

— Меня тоже. Я рад, что смог поговорить с вами.

Желаю приятно провести выходные на Бермудах.

— Спасибо. Вам тоже приятных выходных. Я позвоню вам, когда вернусь. — И ей уже не терпелось выполнить свое обещание. — Кстати, у нас получился потрясающий фильм.

— Я рад. Берегите себя, Мел.

— Я непременно позвоню вам на следующей неделе.

Разговор закончился, и взволнованная Мел отправилась наконец в «Блумингдейл».

Она примерила два голубых купальника, один черный, другой красный, но красное никогда не шло к ее волосам, и Мел купила ярко-синий купальник и черный. Они были экстравагантными, но ей всегда хотелось экзотики. Пока она стояла у прилавка, улыбаясь про себя, держа кредитную карточку и два купальных костюма в ожидании, когда ее обслужат. Мел вдруг увидела устремившуюся к ней женщину, всю в слезах.

— В президента стреляли! — кричала она. — Ему выстрелили в грудь и в спину, он умирает!

Казалось, весь универмаг пронзило электрическим током. Люди передавали страшную новость друг другу. Мел выронила купальники на прилавок и побежала вниз с третьего этажа на улицу. Она вскочила в первое попавшееся такси, задыхаясь, назвала адрес телестудии и попросила водителя включить радио. Она и водитель с замиранием сердца, молча слушали сообщение. Похоже, никто не знал точно, жив президент или нет. Он на один день заехал в Лос-Анджелес для встречи с губернатором и местными государственными деятелями. Его только что отправили на «Скорой помощи» в больницу, тяжело раненного, а двое агентов секретной службы остались лежать мертвыми на тротуаре рядом с тем местом, где он стоял. Мел, побледнев, сунула десятидолларовую бумажку в руку водителя и устремилась через двойные двери, ведущие в здание телестудии. Там уже творился настоящий хаос. Когда она влетела в кабинет босса, он с облегчением взглянул на нее.

— Слава богу. Мел, что ты здесь. Я хочу, чтобы ты немедленно вышла в эфир с этими бюллетенями. — Он придирчиво взглянул на нее и остался доволен тем, как она выглядела. — Наложи немного грима и застегни жакет.

— Конечно. Какие последние новости?

— Пока ничего. Он в операционной, и дело, кажется, плохо.

Она побежала в свой кабинет и через пять минут вернулась причесанная, загримированная, с застегнутым жакетом, готовая к выходу в эфир. Режиссер поспешил за ней в студию и протянул ей пачку бумаг, которые ей надо было просмотреть. Через минуту ода мрачно посмотрела на него.

— Кажется, ничего хорошего, не так ли? — Три пули попали в грудь, и, кажется, задет позвоночник, судя по первым сообщениям. Если он даже и выживет, то может остаться парализованным. В данный момент его оперировали в центральной

городской больнице. И Мел подумала, может быть, Питер знает больше, чем пресса, но у нее не было времени позвонить ему до выхода в эфир.

Она быстро села за стол и начала свою привычную работу, зачитывая по мере поступления новые бюллетени о состоянии здоровья президента. Все запланированные передачи были приостановлены. Мелани без перерыва находилась в эфире в течение трех часов, пока ее не сменил один из постоянных комментаторов, ведущий выпуски новостей по выходным. Их всех вызвали на студию, и в эфире постоянно шло обсуждение, высказывались предположения в промежутке между сообщениями с Западного побережья, включалась прямая связь с Лос-Анджелесом, корреспонденты вели репортажи прямо из холла центральной городской больницы, теперь так хорошо знакомого Мел. Ей очень хотелось самой оказаться там. К шести часам не поступило никаких известий, кроме того, что президент еще жив и что он перенес операцию. Теперь им предстояло ждать, так же, как и Первой леди, которая летела в Лос-Анджелес, куда она должна была прибыть через час.

Мел провела свой обычный выпуск новостей в шесть часов, сообщив все скудные новости из Лос-Анджелееа, а когда она освободилась, ее ждал режиссер.

— Мел. — Он угрюмо посмотрел на нее и протянул очередную пачку бумаг. — Я хочу, чтобы ты была там. — Она никак не ожидала такой удачи. — Поезжай домой, собери вещи, потом вернешься сюда, проведешь одиннадцатичасовой выпуск новостей, и мы отвезем тебя в аэропорт. Они специально для тебя за-, держат рейс, и ты сможешь начать вести репортажи из Лос-Анджелеса с самого утра. Одному Богу известно, что может произойти к тому времени. — Человека, стрелявшего в президента, уже арестовали, и по телевидению постоянно транслировали подробности о его пестром прошлом, интервью с выдающимися хирургами, высказывающими свое мнение о шансах президента выжить. — Согласна?

Они оба понимали, что это риторический вопрос.

У нее не было выбора. Репортажи о событиях национального значения являлись частью ее работы, за которую ей хорошо платили. Она в уме прикинула, что ей надо сделать. По опыту Мел знала, что Ракель позаботится о девочках, и она увидится с ними, когда заедет домой собрать вещи между выпусками новостей.

Дома она застала двойняшек и Ракель в слезах перед телевизором, и Джессика первой подбежала к ней.

— Что будет, мамочка?

Ракель громко высморкалась.

— Мы пока не знаем. — Затем она сообщила им новость:

— Сегодня ночью я должна лететь в Калифорнию. Надеюсь, у вас все будет в порядке? — Она повернулась к Ракели, зная, что получит утвердительный ответ.

— Конечно. — Она чуть ли не обиделась.

— Я вернусь, как только освобожусь.

Она поцеловала всех и уехала на студию вести поздний выпуск новостей, после которого в сопровождении двух полицейских отправилась к ожидавшей ее машине. Они внимательно слушали радио, на полной скорости мчась в аэропорт с включенной сиреной. Такие услуги полиция иногда оказывала телестудии. Они доставили ее в аэропорт имени Кеннеди в четверть первого, и самолет взлетел через десять минут после того, как она поднялась на борт. Несколько раз стюардесса передавала ей бюллетени, принимаемые пилотами с контрольно-диспетчерских пунктов и пультов управления полетами, пока они пересекали страну. Президент был жив, но никто не знал, что будет дальше. Ночь полета показалась бесконечной, и Мел чувствовала себя совершенно разбитой. В аэропорту Лос-Анджелеса ее тоже встречал полицейский эскорт, и она решила сначала поехать в центральную городскую больницу, а потом в гостиницу, чтобы поспать несколько часов. Утром она должна начать работу в семь часов, а в Лос-Анджелесе было уже четыре. Но, когда они доехали до центральной городской больницы, состояние президента оставалось без изменений, и к пяти часам она добралась до гостиницы.