Перемещение
Шрифт:
– Чего он искал? – ради вежливости поинтересовался Сергей.
– Не знаю! Говорит, на всякий случай, ради профилактики... Я возьми да ляпни со злости: «Черти бы тебя сожрали, сволочь». – «Ага! – вопит участковый. – Оскорбление при исполнении служебных обязанностей, а черти обитают в аду. Значит, собираешься меня убить!» Ну и загребли! Третий день жилы вытягивают, но я пока держусь!
– Зачем? – удивился Кудрин.
– Ты что, с луны свалился? Да по этой статье могут запросто к стенке
Мужик отошел, опустился на нары и, подперев голову руками, надолго задумался. Боль немного утихла, расслабились сведенные судорогой мышцы. Кряхтя и охая, Сергей сел, свесив ноги на пол. В камере, помимо него и обвиненного в подготовке убийства участкового бедолаги, находились еще три человека. Двое без движения лежали на нарах. Третий, раскачиваясь из стороны в сторону, монотонно напевал: «Тру-лю-лю! Тру-лю-лю!» Очевидно, рехнулся. Из стоящей возле дверей параши воняло экскрементами. На стенах проступали капли влаги, в углах скреблись крысы.
«Угодил из огня да в полымя, – отрешенно подумал Кудрин. – В прошлом мире у милиции слишком мало прав, в теперешнем – чересчур много, а точнее – полный беспредел!» Неожиданно он поймал себя на мысли, что с симпатией вспоминает столь ненавистный ранее закон Мартынова. Туда бы местных ментов. Вмиг научились бы, падлы, уважать права граждан.
– Слышь, дружище, – позвал Кудрин щетинистого мужика. – Давай потолкуем!
– Давай, – откликнулся тот.
– Понимаешь, у меня после ментовской камеры пыток память отшибло! Многое вспомнить не могу...
– Это бывает! Некоторые вообще с ума сходят, – он указал рукой на арестованного, певшего «Тру-лю-лю». – Чего забыл-то?!
– Когда приняли указ?
– Примерно год назад. Менты и раньше сволочами были, а теперь совсем скурвились. Но ничего! И на них управа найдется!
– Какая?!
– Тоже запамятовал?
– Ага!
Воровато оглянувшись, мужик подсел к Сергею и зашептал на ухо:
– СООМ, Союз очистки от мусора! Подпольная организация доведенных до ручки граждан. Уничтожает ментов... Кому бомбу в машину подложат, кого из снайперской винтовки прихлопнут...
– А те? Знают про СООМ?
– Естественно!
– Тогда почему безобразничают?
– Не могут остановиться. Озверели от переизбытка власти...
Лязгнул засов. Дверь в хлеву распахнулась, и на пороге появилась наглая толстая усатая морда.
– Кудрин, на выход, – зарычала она. – Шевелись, твою мать!
ГЛАВА 4
Морда привела Сергея к кабинету Бакланова и втолкнула внутрь, придав ему ускорение мощным пинком под зад. Лицо начальника следственной части излучало самодовольство.
– Вина арестованного Кудрина полностью доказана его собственным
– Погодите, – слабо воспротивился Сергей. – Так быстро? Этого не может быть!
– Может! – утешил Бакланов. – Мы противники бюрократической волокиты. – Он хотел добавить что-то еще, но не успел. Где-то в отдалении грохнул выстрел, в оконном стекле образовалась маленькая дырочка, а на лбу майора расплылось кровавое пятно. Мертвый начальник следственной части вместе со стулом обрушился на пол.
– Соомовский снайпер! – по-свинячьи заверещала Чуркина, прячась под стол.
На улице послышались возбужденные крики и автоматные очереди.
– Ушел по крышам, гад! – через десять минут сообщил зашедший в кабинет Лялин. – Не сумели догнать! Однако опасность миновала. Вылезайте, Инна Андреевна!
Чуркина, опасливо озираясь, выползла из-под стола.
– Я давно говорила – нужно заменить обычные стекла на пуленепробиваемые, – проворчала она. В змеиных глазках читался откровенный испуг.
Начисто забыв, что сам недавно работал в милиции, пусть даже не в такой беспредельной, Кудрин злорадно усмехнулся и тут же получил от Лялина сильный удар по почкам.
– Напрасно радуешься, ублюдок! – с ненавистью процедил старший лейтенант. – Никакой СООМ тебе на поможет! Закон на нашей стороне! А тебе, чтоб не лыбился, я сюрприз приготовил!.. Мишин, Зелинский! – зычно позвал он.
Мордовороты не заставили себя долго ждать. Мишин был уже заметно пьян, а Зелинский поглядывал на Кудрина с садистским вожделением.
– Арестованный нуждается в интенсивном массаже, – заявил Лялин. – Однако поторапливайтесь! Скоро суд!
Повалив Сергея на пол и крепко связав, оперативники принялись вдохновенно топтать его ногами.
– Фашисты! Мусора вонючие, – извиваясь, кричал Кудрин. – Совсем оборзели, падлы!
– Гы-гы-гы! – веселился Лялин, пританцовывая на месте от возбуждения. – Вякает, хмырина! Ну-ка еще, ребята! И заткните ему хлебало!
Зелинский запихал Сергею в рот грязную тряпку, после чего экзекуция продолжилась.
– Ладно, достаточно! – сказал наконец старший лейтенант, посмотрев на часы. – Пора ехать в суд!
Полубесчувственного, задыхающегося, жалобно мычащего Кудрина выволокли из кабинета, протащили по коридору и, раскачав за руки за ноги, швырнули в бронированный фургон, стоящий возле выхода из отделения.
Тяжелая дверь с лязгом захлопнулась.
Если здешнее отделение милиции внешне выглядело почти как в мире Сергея, то помещение районного суда имело некоторые особенности.