Шрифт:
Пролог
Мак Болан никогда не думал, что он будет жить вечно. Более того, он не надеялся остаться в живых уже после своего первого серьезного столкновения с мафией. С самого начала Болан, как профессиональный военный, был твердо уверен в том, что он развязал безнадежную войну. Но, тем не менее, он ничуть не походил на камикадзе. Мысль о самоубийстве не приходила ему в голову. Он был здравым стратегом и великолепным тактиком. Его война была четко спланирована и велась с неумолимой педантичностью. Война эта была направлена на достижение определенных целей и заранее рассчитанных результатов. Конечно, была и у него одна мысль, которую он пытался отогнать: остаться бы в живых и, если это удастся, — продолжать вести свою войну. Не холодную — а самую настоящую горячую войну-блицкриг. Гром и молния, смерть и разрушение, разлетающаяся на куски плоть и потоки крови, страх,
Нет, конечно же, не отмщение было его главной целью. Месть могла завести человека очень далеко, но Болан давно уже перешагнул тот предел, когда движущей силой его действий была возможность отомстить. Хотя надо признать, что его первые рефлексивные действия против преступного синдиката в основном мотивировались именно необходимостью нанести ответный удар, добиться справедливости любым способом. Мафия расправилась с его родителями, не пощадила и его младшую сестренку Синди. Полицейские его родного города Питтсфилда не смогли их защитить; они проявили полную беспомощность... И тогда Мак Болан, профессиональный солдат, в одиночку бросил вызов мафии. Ветеран вьетнамской войны, Мак был своего рода обученной машиной, сеющей смерть, специалистом по ведению боевых действий в тылу противника. Он-то и кличку «Палач» получил за свои неоднократные успешные рейды в тыл врага и уничтожение 95 высокопоставленных армейских и политических лидеров противника. Вышестоящее начальство называло его «человеком без нервов», армейские психологи — «умеющим владеть собой», командование противника — «тот дьявол». Сержант Болан был, возможно, первым в американской истории унтер-офицером, за голову которого противник назначил награду.
Итак, Болан вовсе не чувствовал себя беспомощным, когда разделывался с теми, кто был повинен в трагедии его семьи. Сперва он молниеносно «ликвидировал» пятерых непосредственных виновников гибели его родных, а затем начал выслеживать шестого. И именно тогда он установил личность своего «нового врага». Им оказалась мафия, известная преступная организация, которую один из членов сенатской комиссии по расследованию деятельности «Коза Ностра» обозвал «невидимым правительством страны».
Болану не понравилось такое «правительство». Ему, как профессиональному военному, сразу стало ясно, что мафия представляет собой серьезнейшую угрозу стране. Его мысли по этому поводу нашли отражение в дневнике, который он вел уже с первых дней своей войны с мафией. «Зачем оборонять позиции, расположенные за десятки тысяч миль от дома, когда настоящий противник пережевывает и проглатывает все, что ты любишь, у тебя под боком?!»
Как и любой другой человек, Болан слышал немало страшных историй о силе и жестокости мафии и, конечно, он чувствовал себя не в своей тарелке, «начав боевые действия против всей чертовой мафии». Он знал, что эта организация была основана именно на страхе и запугивании, и потому не могла не ответить на вызов, брошенный ей даже одним-единственным человеком. Акт насилия против любого мафиози считается нападением на всю организацию, а посему возвратить удар быстро и решительно — долг чести. Правда, Болан с самого начала осознавал: его удар был укусом блохи, сидящей на спине собаки, которая называлась мафией. Однако он решил быть надоедливой блохой и кусать до тех пор, пока жив, не давал мафии ни дня покоя, ни часу передышки. Вот на таких условиях Болан объявил смертельную войну практически всемогущему противнику и, таким образом, внес наиболее волнующий и героический вклад в современную историю борьбы с организованной преступностью.
После первой неожиданно легкой победы в Питтсфилде пришло более четкое понимание противника, и Мак принял на себя еще более рискованные обязательства. Чтобы доконать дракона-мафию, он наносил удар при первом же удобном случае, а таких случаев было несчетное количество.
Конечно, у Болана имелось немало шансов потерять и свою собственную жизнь. Он действовал вне закона, в противовес моральным устоям общества, поэтому очень скоро его имя стало занимать первую строку в списке преступников, разыскиваемых в каждом штате Америки, а со временем и в других странах мира. Кроме усиливающегося к нему интереса со стороны полиции Болану приходилось избегать встреч и с ордами уголовных элементов — «охотников», которые по «открытому контракту» надеялись заработать свои 100 тысяч долларов, обещанных отцами мафии за его голову.
В исключительно неблагоприятных условиях Мак Болан «врос» в обстановку — закалился в постоянной борьбе, набрался ума после встреч со смертью, и становился еще сильнее после каждой очередной, пусть маленькой, но победы.
Болан-человек не был, конечно, безрассудным храбрецом. Ничто человеческое не было ему чуждо. В джунглях Индокитая одни называли его «Палачом», другие — «Сержантом Милосердие» за ту помощь и услуги, которые он оказывал жертвам войны из числа гражданского населения. Еще раньше друзья и знакомые характеризовали молодого Болана, как доверчивого идеалиста, который в своих действиях руководствовался глубоким чувством гуманизма и сострадания. Тот факт, что многие полицейские и просто штатские, близко соприкасавшиеся с ним, тайно одобряли его действия, а иногда даже открыто выступали на его стороне, говорит о том, что человек, ведущий войну с мафией, сохранил свои лучшие душевные качества. Один из давних товарищей Болана так объяснил этот парадокс: «Мы имеем роковое сочетание крутого характера и доброго сердца. Во многих людях эти две противоположности не могут ужиться, а у сержанта они вполне благополучно сосуществуют».
Единственным ближайшим другом и постоянным союзником Болана был глубоко законспирированный агент федеральной полиции, который достиг довольно высокого положения в одной из семей мафии. Как бы тяжело не складывалась ситуация, не было еще случая, чтобы Болан стрелял в полицейского, напротив, он много раз рисковал жизнью, чтобы защитить «солдат, стоящих с ним по одну сторону баррикад».
Для многих в обществе Болан был несомненным героем, да и пресса в основном с симпатией относилась к этому человеку. Но были, конечно, и такие, кто осуждал его методы, писал пространные демагогические статьи о праве государства вершить правосудие и настаивал на его поимке. Даже среди самых высокопоставленных лиц встречалось немало таких, которые называли Мака Болана «отличным парнем» и неоднократно пытались добиться для него амнистии и официальной должности в правительстве для ведения борьбы с организованной преступностью.
Несмотря на все это, Болан выбрал свою дорогу — дорогу одиночки. Независимый, самостоятельный, он сам ставил перед собой задачи и сам же выполнял их. Приговоренный мафией к смерти и признавший это решение, он делал все возможное, чтобы отсрочить выполнение приговора, понимая, что в войне на уничтожение он не может позволить себе ни малейшей ошибки.
Конечно, он не был бессмертен. Никто не знал это лучше его. Мак научился воспринимать жизнь по биению сердца: один удар — одна частичка жизни. По его разумению это означало «жить широко и свободно». А слово «выжить» не имело практически никакого значения, хотя, оставаясь живым, он мог продолжать свое дело, свою войну. В этом смысле Болан жил только лишь для того, чтобы убивать, Но убивать таким образом, чтобы самому оставаться в живых и продолжать убивать опять и опять. Перефразируя детскую поговорку, он жил, чтобы убивать и убивал, чтобы, жить. На первый взгляд это довольно гнусный предлог для того, чтобы жить, хота у самого Болана имелись другие подходы к этому вопросу и он не обижался на жестокую судьбу, которая превратила его жизнь в борьбу за выживание. Он знал, как выжить в тропических джунглях и в каменных, примирился с роковым исходом в случае проигрыша и сделал ставку на победу.
Возможно, исходя из этих соображений, Болан пока избегал появляться в городе, который считался оплотом одной из наиболее влиятельных преступных семей Америки. Риск был слишком велик, шансов выжить — ничтожно мало, задача по выбору цели — в предстоящей схватке — слишком сложна. Поэтому Палач как можно дольше оттягивал свой приезд в Детройт. Так же, как любой человек со вздохом поворачивается лицом к неизбежному, окрепший, набравшийся опыта Болан наконец повернулся к Детройту, чтобы принять вызов, который давно уже бросил ему этот город. Но были и другие, кто тоже обратил туда свои взоры. Они надеялись, что именно там грянет последняя битва Палача.
Нет, Мак Болан никогда не надеялся жить вечно, он просто сделал ставку на победу. Палач явился в Детройт не умирать, а вести боевые действия. В своем дневнике накануне детройтского кровопролития он записал: «Весь город — хорошо укрепленная позиция. Пусть все займет по времени один удар сердца и, если суждено этой битве быть последней, значит так тому и быть. И пусть оправдает она свое название».
Болан готовился начать боевые действия против паразита, сосущего кровь из экономического сердца страны. Да, это сердце было «хорошо укрепленной позицией» — вооруженным лагерем, бастионом мафии, к тому же для страны уже наступали тяжелые времена. Рак быстро развивается на пораженных тканях ослабленного организма, и Болан знал это. Мощная концентрация мафии в центре американской промышленности в такое непростое время грозила серьезными последствиями для всей страны в целом. Мак понимал, что надо немедленно разорвать эту мертвую хватку... или умереть, пытаясь сделать это.