Перерождение
Шрифт:
– Не оправдывай свою лень, тебе будет стыдно на экзаменах, – ещё одна стрела ложится в яблочко.
– К слову об экзаменах. Вайю, ты знаешь, что среди судей в этот раз будет столичный дознаватель? Говорят, его специально пригласили на Турнир…
…
Все в порядке. Дело не в артефактах и не в силе. Видимо, проблема в воспоминаниях.
Я взвешивала за и против, разглядывая последний чистый кристалл-пирамидку, и решила довести эксперимент до конца.
Выбрать нужное воспоминание. Фокус. Сила. Контроль. Запись.
На этот раз я выбрала Нике.
…команда
Щелчок, и шестой кристалл не просто треснул, он разлетелся вдребезги, засыпав кабинет осколками. Я успела прикрыть лицо, но острые грани все равно чиркнули по руке, и задели щеку у виска. На шею потекло что-то теплое. Кровь?
Запись не работает. Я просто не могу записать воспоминания из прошлой жизни. Стоит какой-то запрет? Или эта информация не из этой реальности, ее по идее не существует, и поэтому она не может быть воспроизведена? Но ведь в моей голове она есть?
Я разочарованно вздохнула.
Это плохо. Я возлагала большие надежды на записи. Во-первых, наша память не совершенна, и мои воспоминания отрывочны. Запись же позволяет перенести в кристалл все, что я видела, но по какой-то причине не помнила или не понимала. Это гораздо удобнее – можно прокручивать воспоминание много раз и найти то, что упущено, и, таким образом вытащить то, что забыто.
В Академии мы так часто готовились к экзаменам. Мало кто серьезно относился к записи лекций. Зачем? Если потом можно записать с десяток кристаллов и прослушать преподавателя сколько угодно раз, включая язвительные комментарии ленивой аудитории студиозусов.
Псаки.
Я никогда не тренировала память специально. Просто не было такой необходимости. Есть какой-то раздел в ментальных техниках, но это точно не уровень стороннего обывателя.
Я промокнула кровь платком и начала сгребать испорченные пирамидки в угол стола – слуги уберут.
Размяв пальцы, выплела чары малого исцеления, щеку защипало и обдало холодком – хорошо, работает. Лишние вопросы мне ни к чему, и нужно подумать, как вытащить из памяти то, что я по идее когда-то видела, но уже совершенно не помню.
**
Дядя был в кабинете. Я постучалась, но меня не заметили. Он закончил какой-то свиток и прикладывал родовое кольцо, чтобы запечатать послание.
– Дядя?
Он кивнул на привычное кресло, напротив стола, и продолжил что-то писать кистью на другом свитке. Чтобы не сидеть без дела, я подтянула к себе тушницу и начала возить чернильным камнем.
Мгновенья текли не торопливо. В кабинете слышался только скрежет чернильного камня и шорох дядиного рукава, который он приподнимал, чтобы снова обмакнуть кисть в свежую тушь.
Каллиграфия была красивой. Если бы дядя не был мастером-артефактором, думаю, его без всяких экзаменов взяли бы в Имперскую ассоциацию каллиграфов.
Я вздохнула. Для Высших считалось хорошим тоном владеть на мастерском уровне не одним, а несколькими направлениями, и иногда, очень небрежно, этот самый уровень демонстрировать.
Это не было обязательным, нет. Но…это было то, о чем не говорят. Я помню, сколько псевдосочувствующих взглядов я ловила в Академии в свое время. Как же. Высшая из темного Рода. Второй светлый круг. Ничего не умеет, кроме как интересоваться платьями, балами и …псаковым сиром Квинтом, которого я просто преследовала по всей Академии, не смущаясь совершенно никого. Хоть это радует. Это качество истинных Блау – идти к своей цели, наплевав на последствия.
– Дядя, ты мог бы помочь мне подтянуть каллиграфию? – я осторожно нарушила хрупкую тишину.
Кисть дрогнула, капелька туши поплыла, но дядя сориентировался быстро, изменив линию. Свиток был спасен.
– Вайю, ты и каллиграфия, это пугает гораздо больше, чем все остальное, – дядя откровенно издевался. – Кто кричал, что он больше никогда не возьмет в руки кисть? Что каллиграфы все старые пердуны, хрычи, и что сейчас никто не смотрит на то, как написано?
– Насчет хрычей и пердунов в Ассоциации, мое мнение не изменилось, – я улыбнулась в ответ. – Но в Академии придется много писать… и я хотела бы, чтобы моя работа выделялась не только содержанием… Разве тебе не будет стыдно за Блау, если племянница продолжит писать, как последняя служанка?
Я немного лукавила. Уровень у меня был средним. Очень средним, но тем не менее. Мои руны так вообще часто ставили в пример, но вот стандартное официальное письмо мне никогда не давалось.
– Пригласить мастера-каллиграфа можно только после зимы, – дядя задумался. – Никто не возьмет зимние контракты.
– Разве у нас нет своего мастера дома? Зачем нам чужой?
– Вайю, – дядя расхохотался. – Хорошо. Проверим, насколько хватит твоего огня, – он встал и вытянул один из свитков с ближайшего стеллажа. – Это Великое Дао, копия на превосходном уровне, – он любовно погладил тонкими пальцами свернутую трубочку. – Перепиши двести раз на чистовик, если пыл не утихнет, тогда поговорим.
Я поперхнулась.
Двести раз. Двести! Это мне нужно писать три-четыре декады, не поднимая голову от стола. Это сколько нужно извести туши и кистей, чтобы закончить такой объем? Писаниями Великого Дао я не интересовалась никогда, но свиток был не маленьким, наверное, не меньше пяти тысяч слов.
– Хорошо, – я кивнула с решительным видом и убрала свиток с писаниями в рукав халата.
– Сила стабильна? – дядя запечатал последний свиток родовым кольцом и был готов разговаривать серьезно.
– Да. Может это кольцо, все таки восьмой уровень, – я покрутила полоску металла на большом пальце. – Или просто перерыв, – вряд ли Хэсау отступились бы так просто. Это не логично. Выжидают, чтобы расслабилась?
– Хорошо, – дядя удовлетворенно кивнул головой.
– Мастер принял клятву ученичества от Гебиона, теперь у меня есть младший. Вот, – я выложила золотой кругляш, который мне подарил Геб, – защитный на два заряда. – Мне было очень важно, что скажет дядя, как Мастер–артефактор.