Перерождение
Шрифт:
Серов вошел в лабораторию. Кирилл же повиновался приказу. Мимо него проносились охранники, лаборанты в защитных костюмах, незнакомые лица. Находясь в полузабытье, Кирилл прокручивал разговор с Серовым, пытаясь придумать продолжение своему оправданию и алиби. С самых первых дней пребывания в институте Кирилл усвоил одну важную истину – начальника охраны БиоНИЦ водить за нос не стоило.
Еще до того как приступить к работе в исследовательском центре Кирилл встретился с Серовым. Начальник охраны всегда встречался с новыми сотрудниками, проводил душевные разговоры тет-а-тет. При первой же беседе
Серов был тем человеком, которого среди мажоров называют серым кардиналом – неявный, ничем не выделяющийся среди прочих, он обладал самой безграничной властью в биологическом центре. От его слов зависела судьба многих. И мало кто знал, что начальник охраны помимо прочего является агентом Института соционики, которые работали тайно в большом количестве во всех стратегических и не очень учреждениях. Они могли быть поваром в столовой или же официантом, могли сидеть в секретарях или занимать более престижную должность. Все они – идеальные исполнители и ищейки, выдрессированные для обличения любых умственных отклонений. На плечи агентов Институт соционики возлагал работу по розыску одаренных граждан федерации и вовлечению их в общую программу по работе с гениями. Машина соционики работала как идеальный механизм, внедряя своих кротов во все сферы деятельности и контролируя настроение общества.
О том, что Серов вместе с охранными функциями выполняет иные, в БиоНИЦ знал только один человек – Антон Исаевич. Что в его вотчине имеется засланец соционики, конечно же, он знал. Однако даже Ожину Серов открылся лишь спустя год после своего внедрения. Подобное происходило в редких случаях. И зачастую требовало вмешательства высокого руководства из министерства. Как бы то ни было, но Серов был рад раскрыться директору центра о своей тайной деятельности. Во-первых, это позволяло ускорить процесс принятия решений по тем или иным кандидатам; во-вторых, Серову было приятно входить в кабинет Ожина и ощущать его трепет. И чем старше становился директор, тем боязливее был его взгляд.
Серов завершал работу в лаборатории микровирусов. Последние приказы и можно приступать к выполнению второй части. Он направился в кабинет директора.
Новость о кончине профессора Данилевского разнеслась по БиоНИЦ с молниеносной скоростью. Несмотря на распоряжение Серова пресекать все разговоры на этот счет до особого распоряжения, до его слуха доносился шепот сотрудников в коридорах. Они замолкали, стоило им завидеть грозную фигуру начальника охраны, и спешили скрыться с его глаз.
Войдя в приемную Ожина, он обнаружил там нескольких коллег Данилевского. Они не громко беседовали. Вошедшего Серова ученые не испугались. Наоборот попытались окружить его с допросами. Но начальник охраны грубо уклонился от раскрашиваний и, кивнув секретарше, вошел в кабинет директора.
Ожин стоял возле окна, выглядывающего на площадь перед центром. Увидев круглое лицо
– Чертовщина какая-то, - подойдя к Ожину, обреченно выдал начальник охраны. – Череда непонятных событий и как венец – смерть.
– Две смерти, - хрипло поправил Антон Исаевич.
– Ах, да: охранник, Петр Савелов. К сожалению, техникам пока не удается подчинить систему слежения. Она по-прежнему веерно отключается по всему комплексу.
– Ну хоть что-нибудь на них есть? – с глухой злостью спросил Ожин.
– Мало чего. Первый разговор с помощником Данилевского соответствует обрывкам записи. Хотя их настолько мало, что по ним невозможно ничего сказать, - досадовал Серов.
– Как так получилось, что идеальная система защиты БиоНИЦ вдруг дала такой грандиозный сбой? Вы - начальник охраны. Так какого черта здесь происходит? У нас под носом умирают двое наших сотрудников. Один за пределами, другой на своем рабочем месте. И никаких записей? Я должен это проглотить?
- Камерами у концертного зала не мы ведаем. А в остальном: выходит не такая уж и идеальная система защиты.
– Это какой-то бред, - мотая головой, Ожин отошел к своему столу. – Одна напасть за другой. Сначала родство, потом Винбург, теперь труп, потом Данилевский.
– Того что вы небрежно назвали просто трупом, зовут Петр. И у него очень влиятельный отец, - Серов осушал разливающуюся отчаянность директора.
– Я помню это, - злобно произнес Ожин.
Серов уже со вчерашней ночи напоминает ему об этом.
– Что будем делать с Семиовским? – многозначительно спросил Серов.
– А что с ним такое? Допрашивайте! Мне учить вас как работать? – негодовал директор. – Не хватало мне думать о ваших ошибках. Вы упустили его и позволили Винбургу подобраться к нему. Теперь расхлебывайте.
– Грубо.
– Я никогда не вмешивался в вашу деятельность. И вы не вмешивайте меня.
– Однако вы позволили Винбургу устроить небольшую революцию Данилевскому и сходить конем.
– А вы хотели чтобы я возразил ему?
– Как минимум. Вы знали что Семиовский не рекомендован мною к раскрытию своего потенциала. И мои действия по нему были санкционированы соционикой.
Серов прошел к мягкому креслу у журнального столика.
– Если я буду помнить о всех ваших рекомендациях по всем нашим сотрудникам… Не я здесь агент. Это ваша работа следить за гениями, - здесь Ожин слабины не давал.
Он прошел за свой стол и небрежно плюхнулся в кресло.
– Как же это произошло?
Серов смотрел в стену. Сейчас он хорошо помнил тот день, когда впервые встретил Кирилла. И как подобает начальнику охраны – провел с ним свое собеседование. Все считали что проходят некий тест на отсутствие криминальных связей. Но на самом деле Серов проводил первичное тестирование кандидатов по программе соционики.
– Этот мальчишка все время считал, что у него на дороге стоит Данилевский. Ходил перед ним павлином, показывал свои таланты, но именно вы запрещали всякие восходящие движения в его отношении, - недовольно высказался Антон Исаевич.