Перерождённые
Шрифт:
"Прихожие стандартные везде. Разница лишь в цвете стен. Здесь они не персиковые, как у нас, а ближе к тёмно-бежевому. А мебель одинаковая. Так что смотреть тут нечего", - подумала я и, подойдя к двери Марата, поскребла по ней лапкой.
– -Тогда, добро пожаловать!
– произнёс он и открыл свою дверь.
В этот момент открылась дверь и в комнату Егора, и он появился на пороге, на что я тут же зашипела, показывая, что тигр вызывает у меня раздражение, и зашла к Марату.
– -А Егор хотел с тобой перекинуться парой слов, - сказал Марат, и я зарычала, показывая, что не собираюсь слушать парня.
– Ну что ж ясно... Хорошо, тогда пока осматривайся и позже решим этот вопрос.
"Не собираюсь я решать пока эти вопросы. Мне и так хорошо. Я пришла к тебе, а не к нему", - подумала я и начала осматриваться по сторонам, а первым
Как и от Марата, комната пахла лесом, чем-то древесным и сухими листьями, а сильнее всего запах шёл с двух сторон - от шкафа и стола, на котором лежали деревянные заготовки. "Приятный запах. Мне нравится. Даже у нас так вкусно в комнате не пахнет, как у него. Да и сама комната мне нравится", - вынесла вердикт я, оглянувшись. "И обои приятные для глаз - зелёные со светло-коричневым орнаментом. Тёмно-зелёное ковровое покрытие и такого цвета шторы, что опять же создаёт ощущение, что находишься в лесу, в стихии медведя... Так, стол с креслом, кровать, шкаф, телевизор, мягкое кресло - всё как у меня, а вот тренажёр силовой, а не как в моей комнате, беговая дорожка, и рядом с ним перекладина прикреплена к стене... Пресс, наверное, качает и подтягивается на ней", - я подошла к тренажёру и, запрокинув голову, посмотрела на перекладину, ощущая лёгкий запах пота. "Да уж, теперь понятно, откуда у мишки такие мышцы. Это у него не для красоты. А я свой тренажёр ещё и не включала ни разу... Тоже мне, спортсменка", - поругала я себя и начала уже обходить комнату, рассматривая всё пристально и суя свой носик везде.
"А Марат-то парень чистоплотный. Пыли почти нет и что самое хорошее - по углам не валяются носки и прочие вещи. Будем надеяться, что у него всегда так, а не ради моего прихода", - подумала я и подошла к самой интересной части комнаты - столу и висящим над ним полкам.
– -Подсадить, чтобы могла и здесь всё осмотреть?
– с улыбкой спросил Марат, всё это время ходящий за мной.
Презрительно фыркнув, что меня считают неспособной забраться, я запрыгнула на кресло, а потом на стол и в первую очередь подошла к деревянным заготовкам, обнюхивая их. Запах свежей древесины приятно щекотал нос, и я дважды обошла их вокруг, присматриваясь внимательнее.
– -Пока всё на стадии продумывания, - пояснил Марат, взяв одну из заготовок.
– Но думаю, вот из этого получится кошка с мишкой. А выглядеть это будет вот так, - он выдвинул один из ящиков стола и, достав папку, вытащил оттуда листок с эскизом.
"Красиво!" - подумала я, увидев нарисованную кошку, которая сидела между лап лежащего перед ней медведя. Мишка олицетворял силу и спокойствие, а кошка выглядела гордой и немного хитрой.
– -Нравится?
– -Мурк, - выдала я и кивнула, а про себя подумала: "Очень!" и хотела подойти к папке, чтобы посмотреть другие эскизы, но тут взгляд упал на фотографии в рамках, которые висели на стене, между столом и полкой и я направилась к ним.
А было их тут немало. И больше всего - уже немного потерявших цвет, снимков женщины, где она - то ещё совсем молодая девушка, то с младенцами на руках и мужчиной рядом, который смотрел на них с любовью. А имелись и те, где ей уже лет двадцать пять - двадцать семь.
– -Мя?
– с любопытством пропищала я, не зная, как ещё озвучить догадку, что это мама Марата.
– -Да, это мама, - с нежностью произнёс он, посмотрев на фотографии, а потом сел в кресло и указывая, начал пояснять: - Вот здесь ей восемнадцать. Они с отцом только поженились и это он её снимал.
– -Муррр, - произнесла я и приложила лапку к сердцу, давая понять, что девушка мне очень нравится. "Красивая. У Марата её тёмно-карие глаза и цвет волос".
– -А это уже со мной и с отцом, - он показал на следующую фотографию.
– Он был на три года старше мамы и очень любил её. Но и ты сама это видишь.
"Вижу, и ещё как! Отец прямо светится от счастья, как и мама", - согласно кивнула я. "Марат и от отца многое взял. Его крупное телосложение, овал лица, подбородок и нос".
– -А вот здесь мне год. Это мы в санатории, - он показал на следующую фотографию, где довольный крепенький карапуз идет по аллее парка, держась одной рукой за ладонь девушки, а второй - парня. И снова от фотографии исходило ощущение тепла и любви, и я почувствовала, как внутри что-то кольнуло от того, что в моей жизни этого не было.
"Нет у меня таких фотографий, где я бы гуляла в парке с родителями и ощущала, что меня любят", - подумала я и угнетенно вздохнула. "И не будет. Мать так и осталась чужим человеком, а отца я знать не хочу".
– -А вот на этом снимке мы с отцом на рыбалке. Здесь мне пять. Видишь рыбу, лежащую передо мной? Так вот - это я выловил, - с гордостью сказал парень, указав на фото и большую рыбину, лежащую на траве, и улыбнулся.
– Правда, вытащить сам не смог. Слишком тяжёлая для меня оказалась. Но всё же клюнула она на мою удочку, а значит - мой улов!
Я мысленно тоже улыбнулась, глядя то на Марата, то на снимок и забыла про свои невесёлые мысли, вместо этого подумав, что парни всегда так комично гордятся такими вот достижениями.
– -А здесь мы забираем из роддома мою среднюю сестру Марику и маму. Мне тогда уже восемь исполнилось, - он указал на снимок, где отец поднял крепкого мальчика над землёй и держит так, чтобы он мог рассмотреть младенца на руках матери.
– Знаешь, я не горел желанием обзавестись сестрой или братом и побаивался, что в семье будет ещё один ребёнок помимо меня. Но когда Марику привезли домой, распеленали и я увидел какая она маленькая, в душе появилось на тот момент странное для меня чувство. Захотелось её оберегать, как-то помогать...
– он задумался на секунду.
– Понимаешь, это как чувство ответственности за того, кто от тебя зависит. До этого ведь я считался маленьким и ни за кого не отвечал, а тут родилась она и отец с матерью торжественно объяснили, что Марика нуждается во мне. Правда, иногда сестричка всё же доводила меня, особенного когда начала ходить и порой расправлялась с моими игрушками или школьными учебниками, но тёплые чувства к ней меньше не становились... Вот, кстати, на этой фотографии ей уже полтора года. Она тогда, как хвостик бегала за мной, - он указал на снимок, где на диване сидел мальчик и маленькая симпатичная девочка с чёрными волосами, и они вдвоём рассматривали какую-то книгу, а затем показал на следующую фотографию, где повзрослевшие мальчик и девочка, сидели с мамой, которая снова была беременна.
– Ну а тут Марике уже три, а мне одиннадцать и мы с нетерпением ждём на свет появления Регины. Младшую сестрёнку я уже ждал с нетерпением, как впрочем, и Марика. А когда её привезли домой, уже с Марикой хлопотали над ней и помогали маме.
"Марат такой хороший", - с умилением подумала я, слушая его и рассматривая снимки. "Чувствуется, что искренне любит свою семью. А такое не так уж часто и встречается. Ведь у многих моих подруг были старшие братья, и большинство из них вызывало только раздражение, потому что они к сёстрам относились с пренебрежение и как к обузе".
– -А это последняя фотография мамы, - голос Марата изменился, став печальным, когда он показал на фото, где женщина в окружении трёх детей и мужа, выглядела уже измождённой, но всё равно улыбалась, с любовью глядя на маленького ребёнка на руках.
– Врачи проявили халатность и после третьих родов у мамы начались осложнения... Она почти год боролась, но всё же болезнь победила... Так и получилось, что мы остались без матери.
Ощущая, как Марату тяжело всё это вспоминать, я спрыгнула со стола к нему на руки и муркнув, потёрлась головой о его щёку, как бы проявляя сочувствие и жалея его.
– -Спасибо, - с нежностью сказал он, поняв меня, и погладил по голове, после чего продолжил: - Мне на тот момент было двенадцать, и я считал себя уже взрослым, поэтому ощутил двойную ответственность за сестёр... Особенно в свете того, что отец тогда сломался... Этого я ещё никому не рассказывал, - он тяжело вздохнул.
– Ты будешь первой... В общем, отец стал угрюмым и запил. Но не вообще, а по-тихому. Он ходил на работу, продолжал зарабатывать деньги, обеспечивал нас, заботился, однако, как только считал, что мы уже спим, садился на кухне и напивался... А я не знал, что делать... Я боялся, что дальше будет хуже... У нас в классе имелось пару ребят из неблагополучных семей и я видел, как их забирали у родителей и переводили в интернаты, разлучая с братьями и сёстрами, и очень не хотел, чтобы и с нами так случилось, если отец окончательно сорвётся... Тогда ведь Марике было только четыре, а Регине едва годик исполнился, и их могли забрать в какой-нибудь дом малютки, а меня в другой интернат... Вот тогда я и повзрослел по-настоящему... Отец всё никак не мог прийти в себя и немалая часть проблем в то время легла мне на плечи. А больше всего я волновался за отца и как мог, пытался его поддержать.