Пересекая границу. Психологическое изображение пути знания Карлоса Кастанеды
Шрифт:
Юнг часто говорил о психической жизни, пользуясь образом спектра. Область инфракрасного излучения является местопроявлением инстинктов, тогда как ультрафиолетовая зона спектра отражает область архетипов, символических представлений тех же самых процессов, которые проявляются в инстинктивной области. Мы постигаем архетипы через психику, а инстинкты — с помощью физической сферы. И те, и другие оказываются проявлениями одного и того же явления, так же, как два конца спектра являются различными аспектами одного светового явления. На физическом конце спектра обнаруживается воля в виде инстинктивной силы, а на психологическом — мы встречаем архетип Самости.
Воля поддерживает необходимое равновесие по отношению
Позже дон Хуан говорит Карлосу, что сначала человек осознает волю, как какое-то теплое местечко, постепенно становящееся сильной болью, переходящей в конце концов в конвульсии. Он говорит, что сила воли может быть такой же сильной, как и человеческие страдания. Это рассуждение о воле напоминает мысль Юнга о том, что сила влечения к индивидуации (воля) столь же сильна, что и сила симптомов. Воля есть Дао, действие природы на ее самом глубочайшем уровне. Как и воля, Дао определяет ход вещей и событий и творит равновесие. О Дао говорят: "Высокое — оно (Дао) снижает, низкое — поднимает. Чрезмерное — удаляет, к недостаточному — прибавляет".[126]
Теперь обратимся к управляемой глупости Видящего, к отношению, которое вытекает из специфической направленности зрения Видящего отделять себя от жизни, как таковой, и склонности его воли быть привязанным к жизни.
Контролируемая глупость
Одним из результатов видения для дона Хуана является распознавание того, что наши собственные действия, равно как и действия окружающих нас людей, глупы. Воин контролирует свою глупость, действуя так, будто вещи что-то значат в свете знания, но само знание не значит ничего. Дон Хуан объясняет, что именно его воля "контролирует глупость" его жизни и направляет ее течение. Для него не имеет значения, что все ничего не значит. [127]
Воин использует свою контролируемую глупость во всех своих взаимодействиях с миром, кроме тех случаев, когда он имеет дело с союзниками знания. Никто не может увидеть союзника самого по себе, он видит лишь форму, которую союзник принимает на данный момент, тогда как воин может видеть своих спутников. Безличностная сила архетипа или союзника допускает различные формы или символические представления, но сам по себе архетип мы увидеть никогда не можем. Мы всегда имеем дело с образами или представлениями — "герой с тысячью лиц", например. Можно видеть глупость тысячи и одной вещи, захватившей наше внимание, но сам союзник представляет сверхличностную силу, источник которой составляет тайну, выходящую за пределы наших возможностей.
Чтобы лучше понять контролируемую глупость, отделим контроль от глупости. Глупость жизни характеризуется коллективными и личными привычками сознания. Наша глупость это наше отождествление себя с повседневной жизнью, в которой мы смотрим, но никогда не видим дальше того, что лежит за пределами наших привязанностей и увлечений. Отказ отождествиться с повседневной жизнью — то, что Юнг называл временным отношением, — равнозначен бессознательному, равнозначен глупости. Временное отношение дает человеку чувство того, что настоящее — не вполне "реальная вещь". Реальная жизнь всегда где-то в будущем, и если настоящее, по какой-либо причине, неприятно, то человек не обязан в нем жить. Человек, имеющий временное отношение, ощущает ту глупость, которую воин видит, но его воля развита недостаточно, чтобы помочь ему наиболее полно пережить свою глупость и принять на себя ответственность за нее. Воля воина контролирует его глупость, потому что она организует глупость в значимую форму. Воин контролирует свою глупость, потому что видит гораздо больший символический процесс, совершающийся в стремлении стать сознательным через себя самого и свою жизненную ситуацию.
Именно через самоосознание и понимание смысла нашего переживания мы контролируем свою глупость. В 1932 году Юнг читал лекции о психологической основе кундалини-йога и обсуждал понятие, которое содержит параллели к контролируемой глупости в понимании дона Хуана. В кундалини-йоге различают два разных аспекта ощущений разных чакр стула (sthula) и суксма (suksma): "Аспект стула — это просто вещи, такие, какими мы их видим. Суксма аспект — это то, как мы представляем их себе: или абстракции, или философские заключения, которые мы делаем из наблюдаемых фактов".[128]
Юнг дал пример того, как эти два аспекта проявляются в отношениях двух людей. Когда мы кого-то любим, то отождествляемся с этим человеком и живем вместе с ним бессознательно в мистическом соучастии (participation mystique). И, следовательно, подавляем свою индивидуальность и индивидуальность своего партнера. В результате начинает развиваться сопротивление, и мы испытываем неприятные ощущения, разочарование и приступы ненависти или страха. Путем таких отрицательных эмоций в аспекте стула мы отделяемся от любимого человека. Если же мы посмотрим на это с позиции аспекта суксма, то увидим, что бессознательное разделяет нас для того, чтобы каждый мог осознать свои различия и индивидуальные черты. Как говорил Юнг: "Мы учимся тому, что все возможные прискорбные привычки, невыносимые настроения или неизъяснимые несогласия в аспекте стула оказываются совершенно иными в аспекте суксма".[129] Значение аспекта суксма контролирует глупость аспекта стула. "Если человек всегда это понимает…, он знает, что если он любит, то вскоре возненавидит. Поэтому он смеется, когда идет в гору, и плачет, когда спускается с горы, как Тиль Уленшпигель".[130]
Контроль и глупость неразделимы. Контроль без глупости изолирует нас от жизни и мешает нам что-либо понять; глупость без контроля погружает нас в бессознательное и препятствует росту нашей индивидуальности. Ранее мы обнаружили тот же союз в комбинации Чертовой Травки и Маленького Дымка. Чертова Травка погружает нас в глупость страсти, амбиции и силы и ведет нас к Маленькому Дымку, объективности, позволяющей нам увидеть более глубокое значение символической жизни, пытающейся реализовать себя с помощью нашей глупости.
Глава 5. Шаманский полет
Дон Хуан и Карлос сидят за столиком в ресторане в Мехико. На доне Хуане нет привычной одежды и сандалий, он одет в сшитый на заказ костюм, поскольку сегодня собирается учить Карлоса понятиям «тонального», "нагуального" и "целостности самого себя". Дон Хуан объясняет, что у всего есть две стороны, пара противоположностей: одна — тональное, другая — нагуальное. Тональное, говорит дон Хуан и потирает при этом руками грудь, обозначает все, что нам известно и что можно обозначить словом. Моя личность, добавляет он, тоже тональ. Нагуальное, с другой стороны, представляет все то, что неизвестно. С рождения мы все нагуальны, но постепенно начинает прорастать тональное. Оно проявляется в нас до тех пор, пока не наступит время признания всего только тональным.