Пересекая границы
Шрифт:
Прикрыв всю эту смертоубийственную роскошь обычным плащом и взяв в руки шляпу, Кантор вышел из номера, запер дверь и отправился задавать вопросы, слушать ответы и пытаться понять хоть что-нибудь, что могло бы дать зацепку для дальнейших поисков.
…Мадам? Нет, мадам не выходила… Нет, мадам не видели… Что монсир желает? О, пардон, ничем не могу помочь… Мадам? Какая мадам? О, та милая девушка с такими чудными темными глазами? Очень сожалею, монсир, не видел… Нет, никто не проходил, не входила и не выходила… Простите, мне очень жаль, не знаю… Ваша супруга? Ай-яй-яй, какое несчастье! Не видела, уж простите. А коридорного
Кантор в состоянии, близком к отчаянию, рухнул на диван в холле и стал ждать, пока отзывчивая горничная найдет этого Сержа, чтоб он провалился… Придется все-таки выбираться на поиски Бишо, эти засранцы как сговорились, никто ничего не видел и не слышал. Что за проклятие эти стихийные способности, как надо спать — так они работают, а как надо работать — так жди хоть до второго пришествия эльфов… Врут они все, что ли? Как она вышла, если ее даже швейцар не видел? В чемодане вынесли? Или через черный ход? Или телепортировали? Во сколько же она тогда обойдется заказчику? Да ни одна женщина столько не стоит, сколько телепортационное перемещение…
— Добрый вечер, монсир, чем могу быть вам полезен?
Довольно молодой, весьма смазливый и буквально лоснящийся коридорный Серж не понравился Кантору сразу. То ли это было просто впечатление, то ли способности наконец заработали, разбираться было некогда. Кантор поспешно встал, продолжая нервно вертеть в руках шляпу, и стал излагать свою проблему. Причем на данный момент притворяться уже почти не приходилось — он действительно был очень близок к отчаянию.
— О да, монсир, — охотно откликнулся Серж. — Я видел, как она покинула номер. В коридоре ее ждал молодой человек довольно подозрительного вида — как его вообще в приличный отель впустили?! — они приветствовали друг друга, радостно обнялись и вместе удалились через черный ход. Сочувствую, монсир. Лютеция — это такой город, где пылкие чувства кружат голову даже самым порядочным дамам. Возможно, она вернется, когда поостынет.
Кантор едва сдержал ухмылку. Ребята явно перестарались, заметая следы. Разумеется, для настоящего обманутого мужа слова Сержа были бы действительно лишним подтверждением неверности супруги, но для Кантора это был след, по которому можно двигаться дальше. «Вот ты и попался, сволочь, — подумал он. — Теперь понятно, как они вошли и почему их никто не видел, а Саэта не смогла защититься. Она, наверное, спала или играла и не услышала. Дверь открыл этот засранец. А теперь ты мне, говнюк, расскажешь правду».
— Не могли бы вы пройти со мной в номер, присесть и рассказать подробнее? — умоляюще попросил он и демонстративно звякнул монетами в кармане. — Я буду вам очень признателен.
— Как пожелаете, монсир, — охотно согласился Серж.
Бедняга совершенно не догадывался, что его ожидает в ближайшие пять минут. Он, как и лохи приятели, оставившие записку в номере, полагал, что имеет дело с добропорядочным гражданином, который максимум на что способен в подобной ситуации — обратиться в полицию. Ах, как же он ошибался! Если бы Серж имел хоть малейшее представление о том, кто такой Кантор…
Когда коридорного вдруг без всякой причины схватили за горло и очень больно ударили в промежность,
— А теперь говори правду, — сказал Кантор, наклоняясь над лежащим на полу коридорным и связывая ему руки.
— Монсир! — взвыл тот, безуспешно пытаясь вырваться. — За что? Я сказал вам чистую правду! Я здесь совершенно ни при чем! Я не помогал вашей жене сбежать!
— Ты не понял, — зловеще усмехнулся Кантор, сбросил плащ и стал расстегивать камзол. — Я знаю, что она не сбежала. Ее похитили. И ты мне сейчас расскажешь подробно, кто, зачем это сделал и где мне ее искать.
— Вы ошибаетесь! — закричал Серж, судорожно дергая связанными руками и теперь уже с ужасом взирая на «рабочий костюм добропорядочного дона» Альварадо Романьери.
— Это ты ошибаешься, — холодно перебил его Кантор и, ухватив за ногу, потащил за собой как мешок.
— Куда вы меня тащите?
— В ванную, — так же холодно пояснил Кантор, даже не глядя на Сержа. — Чтобы не заляпать кровью ковер.
— Помогите! — заорал коридорный, окончательно осознав, что мистралийцев не зря называют психованными. Самым ужасным для Сержа оказалось то, что слова дона… как его там не расходились с делами — он добросовестно приволок свою жертву именно туда, куда обещал, и грубо, как куль с соломой, бросил в ванну.
— Кричи, кричи, — спокойно отозвался Кантор. — Номер звукоизолирован. По моей просьбе, чтобы не беспокоить соседей игрой на рояле. Рассказывай поскорее, у меня мало времени.
— Уверяю вас, вы ошибаетесь! — голос Сержа сорвался на визг. — Мадам вышла совершенно добровольно! Неужели она не оставила вам даже записки?
Кантор сбросил жилет, закатал рукава рубашки и достал самый большой из своих ножей.
— Я уже сказал, что ошибаешься ты, — повторил он, присаживаясь на край ванны и наклоняясь над пленником. — И ты, и твои дружки, оставившие мне идиотскую записку, которую моя подруга никогда бы не написала сама. Ты до сих пор не понял, с кем имеешь дело, двойка ты сопливая? Но до тебя хоть доходит, что, если ты не расколешься сейчас, ты не встанешь из этой ванны никогда?
— Не надо… — прошептал Серж и расплакался. Он понял. «Подруга»! Она ему вовсе не жена! И он никакой не турист, не кабальеро и, может быть, даже не мистралиец вовсе! Вот попался!.. Вот подставили!..
— Ну? — поинтересовался Кантор и одним ловким движением вспорол ткань ливреи.
— Кувалда меня убьет! — всхлипнул пленник.
— Опять ошибаешься. Тебя убью я. Медленно и очень больно. Если не скажешь. — Кантор нехорошо усмехнулся и осторожно потрогал лезвием ухо несчастного коридорного. — А если скажешь, можешь не бояться. Твой грозный приятель до утра не доживет. У тебя пять секунд.
Серж сдался на второй.
Кантор внимательно выслушал, запомнил пять имен и два адреса, прикинул время, потом заставил повторить все еще раз и тщательно заткнул пленнику рот.
— Полежи пока тут, — пояснил он. — Вернусь, тогда выпущу. А то вдруг ты меня обманул.
Он сказал это просто так, чтобы припугнуть и без того перепуганного Сержа. На самом деле Кантор знал, что ему сказали правду. Он принимал только страх, панический страх и никакого намека на ложь.
Кантор зашнуровал плащ, надел шляпу и решительно шагнул в коридор. Половина двенадцатого. Его ждала тяжелая трудовая ночь.