Переселенцы
Шрифт:
Петр и Терентий простились со Степаном и их повели в сторону Екатеринодара. Верховые казаки еще раньше выдвинулись из поселения.
Степан дождался, когда колонна скроется за камышами и пошел в корчму. Горько на душе было, хотелось немного побыть среди людей. Ушли на опасную войну единственный сын и зять, который еще не успел обвенчаться с Наталкой.
Поздно вечером вернулся Степан домой. Тихо стало в хате, даже маленький Яким не хныкал и не возился в люльке. Неизвестность, расставание с родными людьми подействовало
Степан включился в хозяйственные работы будто перед ним был враг, которого надо одолеть. Постепенно через труд, через хлопоты немного успокоились, жизнь вошла в размеренный привычный ритм.
Степан с Наталкой иногда выбирались на хутор Галки. Поддерживали морально и старались помочь, если требовалась помощь.
Сведений от сынов не было. Не знали даже, куда их отправили служить. Только осенью Степан выведал в канцелярии, что Петр с Терентием попали на Ново-Екатериновский кордон, где три года назад шли большие бои с черкесами, и где полегло много казаков. Неутешительные вести пришли и сейчас. Закубанские горцы постоянно делали набеги с намерениями прорваться в глубь территории и нанести наибольший урон Черноморскому войску. Помимо неприятеля на кордоне часто вспыхивали эпидемии малярии и тифа, кося ряды казаков не хуже горцев.
Уже после Святок пришло письмо от Петра. На сером клочке бумаги он писал, что пока жив, здоров, также и побратим его Терентий, но из их полка много заболело и умерло, есть раненые и убитые. Горцев тоже полегло много, в основном от болезней. Все болезни идут с их стороны. И хоть полковой фельдшер дает всем в качестве профилактики настои из трав и хину, но Петр несколько месяцев болел лихоманкой. Сей час с наступлением зимы вроде легче стало, но иногда наступает слабость, мешает нести службу. Петр беспокоился об Арине, как она себя чувствует, как родители? Передавал всем привет от Терентия.
Письмо Степан получил в канцелярии когда ездил в поселение продать рыбу и неизменные горшки. Денег выручил немного, но главная радость – известие от Петра. Там же в канцелярии письмо Степану прочитали несколько раз и он, запомнив, почти дословно, рассказал все сначала у сватов на хуторе Галки, потом дома. Погоревали, поплакали женщины, но главное узнали, что их родные живы. Беспокоило здоровье Петра, оправится ли к весне?
Арина уже потяжелела, домашние старались помогать ей во всем, не давали поднимать тяжести и работать на холоде. На днях она должна была родить, и готовила постепенно приданое для малыша, хотя и не знала, кто родится.
На Линии
На Кавказе на какое-то время затихли боевые действия со стороны горцев, потому что снег и холод не давали возможности делать набеги. Но по куреням и хуторам все время ходили слухи, что горцы готовят большие силы для нападения в русские пределы, с целью сжечь и уничтожить казачьи поселения. Перед ними стоял выбор – или покориться русскому царю, или покинуть свои земли и уй ти за Кубань, в горы. По всей равнине ездили гонцы кабардинских князей и призывали к священной войне против неверных – газавату.
Планы у князей были большие – сначала освободить от русских Большую Кабарду, а потом разгромить всю Линию.
Турецкий паша в Анапе помогал черкесам готовиться к войне, обещал помощь оружием и деньгами. Турецкое золото поднимало большие силы против России. Над Линией готова была разразиться жестокая военная гроза. Предстояло воевать не с отдельными шайками абреков или мятежными аулами, которые всегда нападали мелкими группами в надежде поживиться имуществом казаков. Готовился к войне весь мусульманский народ Кавказа, начиная на востоке Дагестаном, на западе собирали силы разные племена черкесов. На счастье для русских в стане разных народов не было единого вожака.
Среди многих племен существовали внутренние раздоры. Возглавивший сначала восстание кабардинский князь Таусон Атажуков был неожиданно убит своим двоюродным братом князем Магометом Атажуковым, горячим сторонником России. Вмешалась в дело и давняя вражда между родными братьями Джембулатом и Мисостом Айтековыми. И ко всему присоединились неудачи, полученные черкесами во время разных боев с казаками. Очень часто несмотря на численное преимущество они получали поражения из-за неумения вести масштабные боевые действия. Ко всему у русских было преимущество в артиллерии.
Но все эти обстоятельства могли только отодвинуть нападение на российскую сторону. В любой момент мог появиться грамотный предводитель и двинуть орду горцев на русские просторы, заливая кровью курени, хутора и кордоны.
Действительно, с наступлением весны, отдохнувшая от набегов Линия почувствовала щупальца неприятеля. Собирались на границе большие силы и то тут, то там вспыхивали перестрелки и попытки небольших отрядов проникнуть для разведки на русскую территорию. Так первого апреля под вечер восемь черкесов, пробравшись берегом реки Енкули, выехали на Большую Ставропольскую дорогу перед деревней Бешпагир. Здесь вольным выпасом ходили табуны Темнолесской станицы. В один миг отсеяв часть табуна от общей массы, абреки погнали их на свою сторону. Но осторожничавшее население не было застигнуто врасплох, из станицы вылетел отряд из четырех малолеток и одним стариком под командованием урядника Косякина кинулись в погоню. Шестеро казаков бросились на восьмерых горцев и отбили табун. Этот случай по своему героизму дошел даже до слуха самого царя, тот «ценя мужество, с которым Косякин бросился на хищников» приказал произвести его в хорунжий, и выдать единовременно триста рублей, а пяти казакам – по сто рублей.
Ермолов, командовавший в то время Линией, умел ценить заслуги, но не разбрасывал наград, умерил значение, приданое подвигу Косякина. «Подобные случаи на Кавказской Линии, – писал он начальнику Главного штаба, бывают часто, и я до сего гораздо превосходнейшие действия награждал из вырученной барантковой (трофей ной) суммы. Полагаю достаточно урядника Косякина наградить чином зауряд-хорунжий, а казакам выдать по пятьдесят рублей. Прочие же деньги обратить для употребления на награды в подобных же случаях».
Казаки-пластуны постоянно доносили, что за Кубанью готовятся большие силы для прорыва на русскую территорию. В начале апреля нападение свершилось в районе хуторов Темижбекской станицы. Напав ночью, горцы сожгли все хутора, захватили много пленных и много другой добычи, к утру убрались на свою территорию. По тревоге поднялись все посты и кордоны на Линии. Урядник Кавказского полка и урядник Кубанского полка Аверин с отрядами бросились в погоню по свежим следам. Верстах в двух от берега Кубани развернулась следующая картина – за большим отрядом горцев мчались в погоне немногочисленное количество казаков. Наперерез погоне неспешно двигалась большая партия конных черкесов с намерением взять в окружение казаков. На выручку казакам бросился май ор Пирятинский с небольшим отрядом, что оказался под рукой. Черкесы увидели его отряд и бросились с двух сторон на отряд Аверина. Урядник потерял присутствие духа, запаниковал и его отряд попал под удары шашек засады черкесов. Постыдная трусость Аверина повлияла на многих казаков и из команды Пирятинского. Храбрые офицеры Пирятинский и сотник Найденов загородили дорогу, угрожая рубить бегущих. Человек двадцать опомнились и, обступив офицеров, стали биться из последних сил. Оставив бегущих, сотни черкесов бросились на маленький отряд Пирятинского. Целый час кружили они вокруг железной, сплоченной кучки казаков, три раза бросались они в шашки и три раза скакали назад, увозя убитых и раненых. С каждой минутой росли нравственные силы казаков, никто не думал уже о жизни, а только о том, чтобы продать ее дорогой ценой, и все бесстрашно смотрели в глаза смерти. Напрасно черкесы предлагали казакам сдаться, они были непоколебимы.