Переселенец
Шрифт:
Пробирку я сначала хотел припрятать, но вряд ли граф приготовил ее на вынос.
Пробка подалась легко, и в нос ударил кислый запах с примесью чего-то хвойного. На всякий случай выдохнув воздух, я единым духом проглотил горькое содержимое. Несколько секунд ничего не происходило – и вдруг словно кто-то заехал мне резиновой дубинкой по голове. Момент растерянности – и душа генерала тут же рванулась в атаку.
Да уж, резвый дедок, хотя какой дедок, души-то не стареют. Прости, генерал, но место здесь только для одного. Привычный ментальный удар – и меня опять никто не отвлекает от управления телом, но неприятный
Жаль, конечно, но что я могу поделать: в этой пьесе мне отведена роль максимум примы-балерины, но уж никак не балетмейстера. А главный хореограф стоит у стола, не обращая внимания на мои душевные терзания.
За отражением атаки генерала я как-то не заметил, что мир вокруг, да и я сам – изменились. Больше ничто не болело, взор стал необычайно ясным, а сердце работало как новенький мотор в «ламборджини». Дико захотелось подпрыгнуть вверх и зацепиться за потолочную балку, как шимпанзе.
Стараясь, чтобы походка не была прыгающей от распирающей меня энергии, я тихо вышел за тканевый полог.
В основной части зала за все время моего отсутствия почти ничто не изменилось, только стало больше движения, кто-то уходил на улицу, а кто-то спускался по лестнице с верхнего этажа. Похоже, там и поселилась вся эта «гоп-компания», да и маркиза явно выдерживали до разговора в одном из номеров верхних этажей.
Интересно, они купили это заведение или же эта таверна изначально принадлежала графу? О том, что тела хозяев могут сейчас лежать в подвале рядом с запасом продуктов, я старался даже не думать – от Кровавого Моржа можно ожидать любых кошмаров.
Уже подходя к ширме возле двери, я почувствовал, как волна эйфории схлынула, но бодрость осталась, так что эликсир продолжал действовать.
Мой растерянный вид вызвал ехидную улыбку на лице Карна, и мне вновь захотелось сказать ему какую-нибудь гадость. Интересно, чем это я не угодил кронайцу?
Нам обоим все же удалось удержаться от колкостей, поэтому на улицу я вышел без скандала.
Оба легионера стояли у кареты и вели своеобразный разговор – Дархат что-то говорил, а Лован отвечал ему жестами, многие из которых очень походили на земные знаки неприличного характера. Память со скрипом распознала некоторые из них, и я дал себе задание освежить свои навыки этого вида коммуникации – с Лованом нам еще работать и работать. Задача будет трудной – эликсир улучшил состояние тела, но почему-то не повлиял на склероз.
Свежий воздух и короткий путь к карете немного успокоили меня и вернули к реальности.
– Куда дальше? – осведомился десятник, увидев мое приближение.
– В военную канцелярию.
– Зачем это? – удивился легионер.
– Дархат, колючку тебе в задницу! Что за вопросы? – вспылил я. В отличие от кронайских пиратов имперские легионеры любили цветастые эпитеты в разговоре.
Десятник фыркнул и полез на запятки кареты, Лован последовал за ним – сказать он ничего не мог, зато многое выразил едва сдерживаемой улыбкой.
Военная канцелярия находилась на «дворянском» холме в квартале с таким же названием. Некоторые дворяне обитали в Императорском квартале, но это была высшая знать, а те, кто рангом пониже, селились на соседней возвышенности. Здесь же обитали военные высоких званий и даже местные финансовые олигархи без родовитых предков.
Чтобы попасть на соседний холм, пришлось сначала спуститься в Низовье. Конечно, там, где этот район «обтекал» основные холмы, царило сравнительное спокойствие, а вот с внешней стороны треугольника «комфортабельных возвышенностей» разрослись настоящие трущобы. Совсем «весело» было в Пристенье, там, где должна была находиться внутренняя полоса отчуждения оборонительного периметра. Генерал там не бывал, но все кошмарные истории городского эпоса рождались именно в этой клоаке.
Прямые улицы и стройные стены домов закончились сразу же за южными воротами Императорского квартала. Дальше пошли настоящие конструкты – словно какой-то ребенок сложил кубики зданий один на другой без малейшей цели и порядка. Естественно, здесь было и мрачнее, и грязнее, чем на верхних улицах, но опять-таки не критически.
Мелькнувший в голове вопрос: куда смотрит император? – тут же получил ответ из воспоминаний графа. Если Хван покидал столицу, чего он не делал уже давно, – то делал это через северные ворота. Поэтому улица от дворца и через все Низовье к северной стороне была буквально вылизана. Даже Пристенье возле северных ворот напоминало нормальную полосу отчуждения, да и наружный ров не имел мусора. Подобная показуха наводила на печальные мысли о том, с чем именно мне придется столкнуться в имперской армии.
Ворота Дворянского квартала мало чем отличались от тех, что я уже проехал, а вот дома за воротами были значительно меньше и стояли еще плотнее, чем застройки в Императорском квартале. Никаких садов и даже клумб – сплошной массив трех-, иногда четырехэтажных задний под остроконечными крышами. Скаты крыш в этом городе были довольно крутыми, так что по ним не побегаешь.
Военная канцелярия находилась в центре квартала, здесь же располагались все управленческие учреждения империи, а чиновники проживали либо в этом же квартале, либо в Низовье, у подножия холма. В общем, удобно, если не считать, что далековато бегать с докладами во дворец.
Вокруг канцелярии даже имелась небольшая площадь, а само здание представляло собой двухэтажную крепость, в которой при осаде можно было и отсидеться.
Карета остановилась у крыльца. Два легионера караула сначала недовольно набычились, но, увидев «драконью» бляху у меня на груди, тут же вытянулись в струнку. Говорить с ними было не о чем, поэтому я молча проследовал через двери внутрь здания.
Сразу за дверью меня встретил большой зал с доброй полусотней столов, которые стояли «лицом» к широкому проходу посредине. Проход вел к дальней стене и упирался в площадку с боковой лестницы на второй этаж.
Утро уже нельзя было назвать ранним, но за столами сидело лишь шестеро клерков. Один из них тут же сорвался с места и, едва ли не поднимая пыль, затормозил рядом.
– Ваша милость, советник восьмого ранга Харит Дирна, к вашим повелениям, – постарался вытянуться по стойке «смирно» худой как щепка паренек, буквально пожирая меня глазами.
Диковинное для меня имя Харит произносилось с удареним на второй слог, а фамилия Дирна имела ударение на первый и явно о чем-то напоминала, – недолгий экскурс в память генерала выдал искомый ответ: