Перестрелка Шарпа
Шрифт:
И вот теперь, после прибытия Дюко, Мармон был разгромлен!
Унизительно! Его так называемая Португальская армия бежала через всю Испанию и даже Мадрид был оставлен. Только Сульт, маршал Южной армии, побеждал, но что толку от этих побед над неорганизованной испанской армией, когда настоящая война шла в Кастилии?
Дюко прибыл на юг, охраняемый от партизан шестью сотнями гусар и указал маршалу Сульту на благоприятную возможность, хотя поначалу Сульт не был склонен ухватиться за нее.
— У меня нет лишних людей, месье, — заявил он Дюко. — Куда ни глянь — везде партизаны! А еще свежая армия генерала Бальестероса.
Испанская армия Бальестероса свежая потому, думал Дюко, что Сульт не уничтожил ее. Сульт ее просто победил и заставил отступить под защиту пушек британского гарнизона в Гибралтаре. Победы недостаточно. Противника надо уничтожить, а не заставить отступить! У французских командиров в Испании недостаток храбрости, решил Дюко. Из-за боязни поражения и нежелания рисковать, они упускают шанс великой победы.
— Бальестерос не имеет значения, — сказал Дюко, — он просто пешка. Партизаны не имеют значения. Они всего лишь бандиты. Только армия Веллингтона имеет значение.
— И часть его армии у меня на фланге, — указал Сульт. — Генерал Хилл к северу от меня, Бальестерос — к югу, а вы требуете от меня послать людей на помощь Мармону?
— Нет, — ответил Дюко, — Император требует от вас послать людей для уничтожения Веллингтона.
Сульт взглянул на карту. Упоминание имени Наполеона заставило его воздержаться от протеста, и в общем-то идея, высказанная майором Дюко, выглядела вполне привлекательной.
Затея была смелой, очень смелой. Даже если Веллингтон и не будет уничтожен, ему придется поспешить к португальской границе. Подобное отступление спасет Мадрид, даст Мармону время на переформирование своих войск и нанесет урон репутации Веллингтона.
Возьмите несколько тысяч человек, советовал Дюко, отправьте их на восток, пока они не форсируют Гвадиану. Там они продвинутся на север от Мадридехоса до Толедо, где мост через Тагус все еще в руках французов. Британцы не заметят ничего необычного в таком маневре, наверняка они предположат, что Сульт просто отступает на север, как и все французские армии. Но от Толедо, продолжил Дюко, войска ударят на северо-запад прямо по дорогам, по которым снабжаются армии Веллингтона. Чтобы достигнуть этих уязвимых путей, пересеките Сьерра-Гредос и форсируйте быструю и глубокую реку Тормес. Пересечь реку непросто, но Дюко знал о наличии малоиспользуемого моста, охраняемого средневековой крепостью под названием Сан-Мигель. В лучшем случае, говорил Дюко Сульту, Сан-Мигель охраняется ротой испанцев, возможно двумя ротами. Перейдя мост, французы окажутся на равнине, по которой проходит линия снабжения британцев из Португалии.
— Британцы думают, что они в безопасности, — убеждал Дюко Сульта. — Они полагают, что вокруг на сотню миль нет ни одного французского солдата. Они спят.
Если бы отборные войска Сульта войска смогли спуститься со Сьерра-де-Гредос как стая волков, у них будет целая неделя, чтобы уничтожать, пленить и убивать, прежде чем придется уносить ноги. В противном случае кольцо отступающих британских войск сожмется вокруг них, но эта неделя спасет Францию в Испании. А Наполеон будет благодарен за это ему, Николя Жану де Дье Сульту, графу Далмации.
И Сульт согласился. Он выбрал шесть тысяч человек, из которых треть составляла конница, и поставил командовать ими своего лучшего кавалерийского генерала, Жана Эро. Тот теперь вел своих людей через Толедо, имея Дюко рядом, ничего не подозревающего врага впереди, и крепко держа удачу за хвост.
Майор Таббс настоял на том, чтобы в одном из помещений форта, в котором было всего лишь четыре пригодные комнаты на трех этажах, состоялся офицерский ужин, и Шарп, Тереса, майор Таббс, лейтенант Прайс и прапорщик Хики собрались там. Шарп, вероятно желая нарушить планы Таббса, настоял на приглашении подручного майора, мистера Маккеона, и высокий хмурый шотландец с огромными руками, неуклюже сидел за столом, слишком маленьким для шестерых человек.
Прапорщик Хики не мог оторвать глаз от Тересы. Он попробовал раз-другой, даже попытался затеять разговор с Маккеоном, но Маккеон лишь сердито глянул на него, и взгляд бесцветных глаз Хики вернулся к Тересе, освещенной большими свечами, принесенными священником из церкви. На ее лицо падали интригующие тени, и Хики мрачно поглядывал на нее.
— Вы что, никогда ранее не видели женщин, мистер Хики? — спросил Шарп.
— Нет, сэр. Видел, сэр. Да. — Хики решительно кивнул. Ему было шестнадцать лет, он был в батальоне новичком и благоговел перед капитаном Шарпом. — Извините, сэр, — пробормотал он, покраснев.
— Отвернись, Хики, — сказал Гарри Прайс, — я же это сделал! Смотреть на вас чертовски приятно, миссис Шарп, простите, если я не так выразился, мэм.
— Я прощаю, Генри, — ответила Тереса.
— Первая женщина, которая поступила так, — сказал Шарп.
— Нечестно, Ричард, — заявил Прайс, — женщины меня и раньше прощали.
Хики снова начал глазеть на Тересу и, увидев, что Шарп наблюдает за ним, попробовал начать разговор.
— Вы и вправду участвуете в боях, мэм?
— Когда это необходимо, — сказала Тереса.
— Против французов, мэм? — продолжил Хики.
— А против кого еще, черт возьми? — прогремел Шарп.
— Против любого грубияна, — и Тереса ослепительно улыбнулась Хики. — Но с тех пор, как французы убили мою семью, я сражаюсь против них.
— Боже мой, — воскликнул Хики. Такие вещи не случались в Данбери, графстве Эссекс, где его семья владела тремястами акрами земли.
— В Сан-Мигель я приехала для того, чтобы снова воевать с французами, — сказала Тереса.
— Здесь нет французов, мэм, — счастливо сказал Таббс. — Ни одного лягушатника в пределах видимости.
— А если кто-то появится в пределах видимости, — сказала Тереса, — то мои люди их увидят. Мы — ваши разведчики.
— Я рад, что это так, мэм, — галантно произнес Таббс.
Джон Маккеон, до сих пор хранивший молчание, вдруг посмотрел на Шарпа, и в его взгляде читалась такая свирепость, что за столом возникло неловкое молчание.
— Вы меня помните? — спросил он Шарпа.
Шарп взглянул на грубое лицо с густыми бровями и глубоко посаженными глазами.
— А я должен вас помнить, мистер Маккеон?