ПЕРЕСТРОЙКА
Шрифт:
Яркий лучик света, как признак надежды, пробился из маленькой коробочки и скользнул по спящей улице, натыкаясь на здания, деревья и предметы.
Фонарик спешил туда к неизвестности, где нет другого света, где он хозяин. В подвале ближайшего жилого дома поселились такие запахи, что ни одно живое существо не смогло бы долго находиться.
Тут воняло резким запахом дохлых крыс, кружило голову от прокисших продуктов, едкий запах газа и каких-то кислот глушил дыхание, от вонючих тканей постельных принадлежностей и нижнего белья, у меня по
Удалился от входа в подвал всего на каких-то десять метров, а мне казалось, что покинул здравый мир и нахожусь у ворот ада. Здесь всюду было так противно и омерзительно, что боялся сделать нечаянно какое-то неверное движение с риском зацепиться за труп дохлой крысы или более пакостной вещи, от чего можно получить вред своему здоровью, которое ценю всегда.
Пройдя лабиринты вонючего подвала, выбрался наружу, едва не теряя сознание, с тошнотой у горла. Сразу побежал к водяному крану, который находился у цветочной клумбы возле дома.
На моё счастье вода в кране была, чистая и вкусная. Начал тщательно мыть свои руки и лицо. Мне пришлось эту процедуру проделывать многократно, до тех пор, пока руки и лицо стали мёрзнуть от холодной воды.
Затем, мокрыми руками, почистил свою одежду и обувь. Ещё и ещё раз помыл руки, лишь после всей водной процедуры сел отдыхать на скамью возле газона, совсем не выбирая места почище.
В этот раз мне было всё равно. Сквозь черные облака ночи пробивались редкие звезды. Город был поглощён темнотой, как во времена бомбардировок, соблюдалась всюду полная светомаскировка на окнах жилых и административных зданий.
Лишь на столбах горели редкие фонари, которым неизвестны были горечи утраты во времена недавних погромов, пытались нарушить светомаскировку и жёлтыми пятнами освещали кусочки земли под столбами.
Освещённые места на земле казались мне островками жизни, в океане кромешной темноты. К этим островкам устремлялось все живое, что могло летать, ползать, скакать и ещё как-то передвигаться.
Там был праздник для всех. При радости встречи со светом, мотыльки обжигали свои крылья и падали вниз к земле. Мотыльков сразу подхватывали ночные птицы и тут же поедали их.
За ночными птицами охотились ночные хищники, в основном кошки и редко грызуны, которые могли быть съедены этими же кошками. На столбах под светом фонарей грелись первые весенние кузнечики, которыми лакомились ящерицы.
Вот только людей здесь не было нигде. Люди боялись света и темноты. Соблюдали свою защиту от случайных выстрелов и людей, которые могли оборвать у них навсегда течение жизни.
Лишь сидел в темноте между островков жизни и не знал, как мне поступать в данный момент со временем. То ли продолжать поиски своих блудных детей, с риском своей жизни?
То ли самому забиться где-то в потайном углу и ждать утра, спутника к новой свободе мыслей и жизни, в лучах дневного света? Может быть, новый день даст пищу к моим размышлениям и поможет определить место поиска моих детей?
Но, как тогда мне быть с новой работой? Ведь дал людям слово, что помогу решить многие проблемы нашей жизни, возникшие во времена погромов в Душанбе.
Как мне сейчас поступать в данной ситуации? Таким методом никак не найду своих сынов.
– Ты, что тут делаешь? – неожиданно, услышал, голос за спиной, отчего вздрогнул и обернулся на голос.
Прямо вплотную к скамейке, на боевой готовности, стояли с автоматами солдаты и милиционер. На рукавах у солдат и милиционера красные повязки с надписью "патруль". Стволы автоматов Калашникова буквально маячили у моего лица. Был ошарашен от неожиданного появления сводного патруля возле меня.
– Предъяви свои документы! – приказал милиционер и протянул в мою сторону свою правую руку. – Быстрее!
Полез в карман своей куртки, но в этот момент автоматы приблизились ещё ближе к моему лицу. Очевидно, это солдаты и милиционер, подумали, что у меня есть какое-то оружие в кармане. Тогда медленно расстегнул свою куртку и показал им, что у меня в кармане только один паспорт и больше ничего там нет.
– Зачем ты приехал в Душанбе? – спросил милиционер, разглядывая запись адреса моего паспорта.
– У меня, три дня назад, из дома пропали дети. – со слезами на глазах, ответил. – Двое мальчиков. Обращался за помощью в милицию, но они до сих пор не нашли детей. Вот приехал сюда, чтобы найти детей.
Милиционер посветил своим фонарём на моё лицо, сверяя подлинность фотографии на паспорте с моей физиономией. Убедившись в подлинности моей личности, милиционер тут же опустил свет фонарика с моего лица на землю. Подумал ещё несколько секунд. Затем вернул мне паспорт и опустил своё оружие вниз.
– Какой возраст у твоих пропавших детей? – поинтересовался милиционер, опуская свой автомат за спину.
– Старшему тринадцать, – ответил, спокойным голосом, – а младшему, всего лишь девять лет. Подростки.
– Мы поможем тебе найти твоих детей. – сказал милиционер. – Пойдёшь с нами рейдом по городу.
Одному находиться в таком городе, с бандами погромщиков, было очень опасно. Но быть в окружении солдат и милиции не менее опасно. Каждую минуту, такая компания, может постоянно находится под прицелом, как движущаяся мишень, которой некуда деться, как только быть поряженной пулями сопредельной стороны, которые нас постоянно видят, а мы их пока не видим никого.
Просто двигаемся по улицам города. Шаги кованых сапог солдат рокотом прокатывались по спящим улицам Душанбе. Было похоже на размеренные залпы оружия, со скрежетом металла о твёрдое покрытие дороги. Каждый шаг солдат чётко выдавал дробный звук, который отражался эхом об серые здания улицы и грохотал в промежутках между домов.
Мне казалось, что сейчас будет бой неизвестно зачем. Воевать мне совершенно не хотелось. Не было тут на то никакой причины к ближнему бою. У меня были одни мысли, это найти мне своих сынов.