Переводчик
Шрифт:
Тоулер отвернулся, он уже решил, что должен убить Синворета. Ничто другое не могло снять тяжесть с его сердца.
Около полудня они вернулись в Город, и Тоулер пообедал в столовой для земного персонала, но без аппетита. Ларденинг не появлялся, хотя Меллер сказал, что он чувствует себя лучше. У переводчиков часто бывает двенадцатичасовая лихорадка, так называемая "нуловская болезнь", вызванная главным образом условиями работы.
Остаток дня прошел в скучных, рутинных действиях: Тоулер ходил с группой нулов по городской ратуше.
Синворет и Гэзер Ройфуллери в обществе различных служащих провели много времени, разглядывая правительственную технику, состоявшую главным образом из Регистрирующего Аппарата, в котором собраны все данные о расходах и доходах Города. Как подозревал Тоулер, цифры были заранее сфальсифицированы, инспектора не нашли ничего особенного. Только Пар-Хаворлем знал истинный баланс доходов и потерь Земли. Вообще инспекция велась уже кое-как, и когда один из чиновников предложил напитки и сульфеты, Синворет с радостью согласился.
Все перешли в отдельную комнату, оставив Тоулера под дверью. Ожидая их, Тоулер думал о своем следующем шаге.
В его решении было что-то от отчаяния. Что бы ни делать, лишь бы быстро.
Риварс говорил о других землянах, работающих на него во дворце. Вероятно, он уже знал, что Тоулер не выполнил поручения, и беспокоился, наверняка решив, что переводчик продался за более высокую цену Синворету или Пар-Хаворлему. Если он пришел к такому выводу, легко угадать его следующий ход: он поручит другому агенту ликвидировать Тоулера.
При этой мысли по спине Тоулера побежали мурашки. Вновь у него возникло странное чувство, что Риварс был скорее врагом, чем, союзником. Что ж, нужно действовать и не забывать, что он спасает не только себя.
Главная причина была очень простой. С момента встречи с Риварсом Тоулер сомневался в верности решения вождя патриотов, а теперь эти сомнения превратились в полное отсутствие доверия. Риварс был солдатом, не знающим тонкостей дипломатии, особенно в ее партассианском варианте. Он видел в Подписывающем своего рода избавителя, мудрого и справедливого, который доберется до правды и огласит ее. Синворет совершенно не оправдал этих ожиданий.
Допустим, он показал бы перепончатую ступню Синворету. Сумеет ли этот почтенный нул спуститься с высоты софистики и поверить ему? Не отбросит ли он это доказательство, сочтя его ступней земного мутанта, не решит ли, что ее привезли с другой планеты для обоснования обвинений?
Нет, гениальное доказательство Риварса уже не было таким убедительным сейчас, когда Пар-Хаворлем держал Синворета в кулаке.
В этой ситуации Синворет мог отвергнуть любой аргумент.. Так как же передать правду о Земле Совету Объединенных Миров на Королевской Планете?
Имелся лишь один способ: убить Синворета.
Синворет являлся важной фигурой в совете, и его смерть на почти неизвестной планете вызовет бурю. Вскоре следующая группа контролеров - на сей раз наверняка военных - явится, чтобы изучить дела Земли и вышестоящей планеты Кастакоры, столицы Вермилиона. Они наверняка будут искать нарушения и найдут их. И конечно, сделают Пар-Хаворлема козлом отпущения, независимо от того - виноват он или нет.
Живой Синворет не мог помочь Земле, поэтому Тоулер должен был убить его.
Два дня назад нечто подобное было просто непредставимо, а сейчас эта мысль даже доставила ему удовольствие. Однако лишение жизни такого огромного трехметрового нула было сложным заданием. У Тоулера имелся только стилет и решимость. Требовались еще благоприятные условия.
Еще до того, как делегация партассианцев закончила прием, Тоулер обдумал план действий.
Он подошел к Подписывающему.
– В подземельях дворца есть произведения искусств, созданные землянами до того, как они стали покоренной расой. Могу я их вам показать, если вы уже закончили все дела здесь?
Синворет повернул в его сторону свой глазной стебель.
– Ты думаешь, переводчик, ваше искусство что-то скажет мне?
– спросил он.
– У нашего искусства множество форм. Вы убедились в нашей воинственности, а теперь должны увидеть плоды мира.
– Возможно, - без особого энтузиазма согласился Подписывающий.
– Раз уж я здесь, посмотрю и это.
Они спустились в выставочной зал в сопровождении Рагтбола, но и этого было слишком много для Тоулера. Чтобы реализовать свой план, он должен был остаться с Синворетом наедине.
В подземелье хранились экспонаты многих периодов и мест, большинство их было получено нелегально и ждало нелегальной же продажи. Пока разграбленные и уничтоженные города Земли будут поставлять такие сокровища, этот зал никогда не опустеет. Все наследие Земли постепенно распылялось по окружающим планетам, а прибыль наполняла личную сокровищницу Пар-Хаворлема.
Синворет ходил среди этой трагической роскоши молча, не задерживаясь и не спеша, непрерывно крутя глазными стеблями. Наконец вернулся к Тоулеру.
– Какое значение может иметь для других существ искусство двуногих?
– спросил он.
– Все это слишком поверхностно, слишком демонстративно. Я не вижу здесь ничего, что надолго привлекло бы мое внимание, хотя это не уменьшает ценности этих вещей для тебя.
– Вас совсем ничего не заинтересовало?
Партассианец заколебался, склонился над Тоулером.
– Одна вещь интересна, - сказал он.
Синворет провел переводчика между витринами и экспонатами и показал жесткий кусок какого-то материала с простым повторяющимся рисунком в виде трехлопастного вентилятора. На объясняющей табличке значилось: ЛИНОЛЕУМ. XX ВЕК. ФРАНЦИЯ. (ПАРИЖ?)