Переворот
Шрифт:
Немногие в мире мужчины уважают или любят своих тещ, но моя теща, Императрисса на целую голову была выше семейных ссор и свар. Она с достоинством расцеловалась с супругом, Императором Иоанном, царственно кивнула мне головой и, не торопясь, взошла на борт истребителя. Иррек стоял наверху аппарели и образцово-показательно привествовал гостей, вступающих на борт истребителя, а наследного принца Артура лично проводил в пилотскую кабину, вежливо уступив ему кресло-кокон первого пилота.
Край Желтого Карлика еще не всплыл полностью над горизонтом, когда истребитель поднял грузопассажирскую аппарель, загерметизировал двери и, слегка вздрогнув, стремительно рванулся в только что осветившиеся оранжевым рассветом небеса. Император Иоанн подошел ко мне, взглядом побитой собаки посмотрел мне в глаза и, крепко пожав мою руку, сказал:
— Дай бог, Барк, чтобы мы с тобой выстояли в трудную минуту и удержали бы Кирианскую Империю от кровопролития, от ее провала в бездну гражданской войны! —
Только Император Иоанн со своей охраной скрылся за углом здания, как рядом со мной возник полковник Герцег с взводом бородатых гномов. Со стороны было любопытно наблюдать за тем, как ловко эти бородатые, но маленькие ростом мужики управлялись со своими фазерными автоматами, винтовками и пулеметами. Полковник Герцег вполголоса доложил, что все готово к приему панцирной пехоты. Я кивнул ему головой и продолжал стоять с открытой головой, наблюдая за восхождением дневного светила на оранжевый небосвод. Это было красивое зрелище, желтый Карлик медленно и величественно вползал на свой дневной постамент. В этот момент по нижней части его оранжевого лица пошла редкая рябь, что очень походило на то, что сегодня наше дневное светило забыло побриться и с этой щетиной-рябью появилось на людях. Эта щетина-рябь придавало лицу Желтого Карлика выражение крепкого настоящего мужика.
Но вскоре щетина-рябь ожила, зашевелилась и ожила своей жизни, на глазах превращаясь в мошки, которые вдруг заскользили между шпилями городских зданий, чтобы затем прямо на глазах превратиться в тяжелые десантные глайдеры. Подлетев к дворцу, они один за другим стали приземляться во внутреннем дворике дворца, выстраиваясь ровными рядами на площадке, где минут двадцать назад стоял в одиночестве мой космический истребитель. Мне больше было нечего делать во дворе, пора было возвращаться к своим делам. Полковник Герцег и его гномы и без чужой помощи прекрасно справятся с порученным им делом, разгрузкой во дворце панцирной пехоты, ее размещением в казармах подвала южного флигеля дворцового комплекса.
Рабочий стол в кабинете был завален утренними газетами, которые аршинными заголовками кричали о внезапной смерти имперского генерального прокурора Якова, который внезапно скончался от приступа инфаркта в своем рабочем кабинете во время приема посетителей. Эта сенсация была настолько горячей, что ни газета не упоминала о передислокации в столицу полка панцирной. Прочитав и просмотрев газеты, я их скомкал и швырнул в угол кабинета, затем нажал кнопку интеркома и вызвал нового секретаря. С этого дня гномы со всех сторон и повсюду окружали и сопровождали меня, они стали моей личной охраной, ни один кирианин не мог подойти ко мне ближе десяти шагов. Я не мог принять ни одного гостя или посетителя, если он не прошел проверки моей охраны из гномов. На таком положении дел настоял полковник Герцег, который с этого дня стал отвечать за мою личную охрану.
Гном секретарь доложил, что полковник Валдис просит аудиенции и, когда тот вошел в кабинет, то выглядел довольным кирианцем. Передислокация его полка прошла без сучка и задоринки, пехотинцы были сразу же размещены в казарме, расписаны по боевым постам. Их накормили, и сейчас они приводят в порядок свое оружие. Затем пехотинцев познакомят с расположением помещений дворцового комплекса, покажут схему огневых позиций и укреплений, к строительству которых они приступят этой же ночью. Инженеры полка уже приступили к разработке этой схемы и предварительным работам.
Прибежал слуга с запиской от Императора, в которой говорилось, что он хотел бы, чтобы я встретился и познакомился бы с интересным человеком, с министром имперского правительства. Я не успел ответить на императорскую записку, как в моей приемной появился тот человек. Видимо, Иоанн решил не ждать моего ответа, а направил этого человека в мою приемную. Я вынужден был извиниться перед полковником Валдисом из-за прерванной беседы, но полковник правильно понял создавшуюся ситуацию, в которой императорам нельзя отказывать по пустякам, он поднялся на ноги, откланялся и ушел заниматься своим полком.
Имперский министр оказался кирианцем высокого роста, плотного телосложения, на его голове ярко-рыжим огнем сияла густая шевелюра. Вернее, это была настоящая львиная грива волос, которые, видимо, имели свободолюбивый характер, так как торчали самыми причудливыми прядями во все стороны. Рыжие волосы сильно омолаживали лицо этого кирианца, ему можно было бы смело дать тридцать — тридцать пять лет. Этот имперский министр чувствовал себя уверенно и хорошо знал себе цену, когда я с ним здоровался, то он держался с большим достоинством. В момент нашего рукопожатия секретарь по интеркому сообщил, что только приехал полковник Филипп и хотел бы переговорить со мной. Я попросил его пригласить Филиппа в кабинет.
Имперский министр Юнис, так звали моего нового знакомого, и Филипп оказались старыми знакомыми и были искренне и рады друг друга видеть. Появление в кабинете полковника Филиппа раскрепостило имперского министра Юниса, мужик почувствовал себя среди друзей и взглядом своих голубых глаз попросил у меня разрешения начать разговор. Я утвердительно кивнул головой.
— Около трех лет назад мне позвонил Император Иоанн и предложил войти в его имперское правительство министром финансов. Я долго колебался, хотя прекрасно понимал, что этот пост снимает барьеры для дальнейшей карьеры в политике или в бизнесе, а близость к Императору открывала двери многих домов кирианской аристократии и знати. Но тогда у меня было свое интересное дело, да и в тоже время мне не хотелось переходить дорогу другим влиятельным кирианцам. До определенного момента имперское министерство финансов курировал клан Ястребов, магистр клана принимал решение о том, кто станет очередным имперским министром финансов, а Император только утверждал это его негласное решение. Но каково было мое удивление в отношении того, когда мне сообщили, что сэр Роберт в личной беседе с Императором Иоанном назвал мое имя в качестве кандидатуры на пост имперского министра. Интересная была ситуация, как говорится, меня женили, не спрашивая на то моего согласия и не объясняя причин такой женитьбы. Не смотря на то, что мне уже далеко за сорок, я никогда до этого момента не интересовался такими вопросами, как политическое и социальное устройство Империи, роль и место родовых кланов в этом устройстве. Мы, простые граждане Империи принимали за догму, что в Кирианской Империи существуют различные родовые кланы, которые через посредство своих представителей участвуют в руководстве Империей. Ну, разумеется, я принял предложение Императора и стал имперским министром финансов. Дело оказалось интересным и увлекательным, дни и ночи я проводил в министерстве, разбираясь в хитросплетениях финансовых потоков Кирианской Империи. На это ушло два года, первоначально я ничего не понимал, прежде я полагал, что, делая банковский перевод, то деньги со счетов одного банка уходят на счета другого банка, не принося никому ни прибыли, ни затрат по техническому осуществлению этого перевода. К тому же меня разбирало желание разобраться и понять, почему Ястребы отказались от такого теплого местечка. Время не шло, а летело семимильными шагами. Я постепенно приобретал знания и накапливал опыт, иногда я казалось, что все, наступил конец, а дальше пути нет, но каждый раз я оказывался не прав. Все ближе и ближе подбирался к тому, чтобы разобраться, а что все происходит с деньгами в Империи?
Имперский министр Юнис говорил уже минут пятнадцать, но то, о чем он говорил, было настолько интересно, что ни я, ни Филипп не прерывали его рассказ. В одну из логических пауз Юниса я попросил секретаря принести кофе, молоко и сэндвичи. Министр Юнис продолжил свой монолог.
— Примерно, неделю назад мне удалось проследить за одним интересным банковским трансфертом. Казалось бы, что в этом трансферте ничего особенного, один банк пересылает другому банку деньги, правду, весьма солидную сумму денег, но при внимательном его изучении, оказывалось, что деньги снимались с государственного счета и исчезали бесследно, так никуда и не оседая. Наша Кирианская Империя — великое государство, в ее промышленности, социальной и экономической сферах вращаются миллиарды, сотни миллиардов, тысячи миллиардов кредитов, потерю, скажем, сотни миллионов кредитов Кирианская Империя может и не заметить. Но я тогда я уже не был дилетантом в этой области и обращал внимание на то, что профессионалы финансового ремесла пропустили бы мимо глаз. С дуру я решил проверить, сколько денег крали у государства до моего назначения и сколько после моего назначения министром финансов. Как вы понимаете, ответ оказался не простым, до моего назначения на пост министра финансов крали, но не так регулярно и целеустремленно. Поэтому цифра украденных миллионов кредитов была не столь уж высокая. Но кражи имперских денег пошли резко вверх с момента моего назначения министром финансов Империи. Сколько и кто крал у Империи с этого времени, было достаточно легко определить после того, как я проделал подготовительную работу и четко обозначил рамки, в которых осуществлялись кражи. Десяток экстра специалистов моего министерства проделали эту работу в течение одной недели. Вот результат их работы и Юнис протянул мне листочек бумаги.
Я глянул на листок, который протянул мне Юнис, первой строкой таблицы проходил клан Ястребов с цифрой в восемьдесят миллиардов кредитов.
Нам так и не удалось обменяться мнениями с Филиппом по некоторым важным вопросам государственной политики, так как в кабинете постоянно раздавались звонки интеркома и разговорника. Филипп все это время провел со мной, он работал, засучив рукава рубашки и отвечая на звонки своего разговорника, а порой вмешивался в мои переговоры и предлагал решения, которые в полной степени выражали мои задумки и мысли, мое понимание проблемы или ситуации. Каждый раз я соглашался с мнением друга, а иногда воспринимал его видение решения той или иной проблемы. Пресса и галовидение, наконец-то, проснулись и атаковали дворец звонками и вопросами по поводу того, а что за военная суматоха поднялась во дворце. Но это был слабый и временный интерес, вскоре такие звонки прекратились…