Переворот
Шрифт:
Но начальник имперского Генерального штаба генерал полковник Шафер, по всей видимости, плохо знал историю вооруженных сил Кирианской Империи и выступал за их расформирование. Имперский министр обороны с улыбкой, которая зловеще смотрелась на его кабаньем лице, поддерживал мнение своего коллеги. Но мне даже издали было заметно, что его мысли были заняты другими проблемами, а сейчас он хотел, чтобы это заседание, как можно быстрее, завершилось. На заседании Генштаба присутствовало много полковников и генералов, которые не поддерживали мнения своего руководства. Начальник генштаба корпусный генерал Шафер допустил ошибку и дал выступить одному из оппонентов. С места поднялся немолодой уже генерал, который поднялся в президиум и, подойдя к микрофону, начал говорить:
— Господа офицеры, большое спасибо за то, что мне предоставили возможность высказать свое мнение. В последние годы в нашей Кирианской Империи начали
В этом месте корпусный генерал полковник Шафер отключил микрофон выступавшего офицера, в довольно-таки грубой форме попросил его занять место в зале.
После того, как заседание Генштаба закончилось, и офицеры начали покидать зал, я успел разыскать генерала, который только что выступал с критикой позиций руководства имперских министерства обороны и Генерального Штаба и говорил о необходимости сохранения штурмовых бригад прорыва. Обменявшись парой слов и даже не познакомившись, я пригласил его пообедать вместе со мной.
Городское такси-флайер быстро доставило нас в небольшой, но уютный ресторанчик, расположенный в деловом центре Сааны. Швейцар ресторана, по всей очевидности, узнал меня, когда мы выходили из такси, и успел предупредить хозяина заведения. Он нас встретил в зальчике, где стояли столики и, расточая любезности, проводил к одному из столиков в глубине зала. Мы с генералом сделали окончательный выбор столика, за которым можно было бы поговорить, не привлекая к себе любопытных глаз посетителей, которых сейчас не было.
Сделав заказ официанту, мы некоторое время просидели молча, посматривая друг на друга. Генерал, видимо, все еще переживал то грубое отношение к нему, которое себе позволил генерал полковник Шафер. Он был мрачен, не улыбался и был погружен в мысли. Мне показалось, что генерал еще не узнал меня и не знал, как в дальнейшем вести беседу и о чем говорить со мной. Тогда я протянул ему руку для рукопожатия и заново представился. По выражению лица моего собеседника было видно, что названное мною имя особо ничего ему не говорило, поэтому генерал продолжал сомневаться и не знал, как он должен вести себя со мной. Тогда я решил особо не прессинговать провинциального генерала и разговор начал с пустяков, о погоде и о слухах, бродивших по столице.
После первой моей фразы генерал, словно очнулся от сна, спохватился и назвал свое имя и звание, бригадный генерал Мольт. Он с удовольствием поболтал со мной о погоде, но о столичных светских новостях разговор не поддержал, так как был не в курсе новостей и слухов. Очевидно, я был прав, предполагая, что бригадного генерала Мольта на заседание генерального штаба выдернули из имперской глубинки, надеясь, что он поддержит уже принятое имперскими министерством и Генштабом решение, создав тем самым видимость легальности принимаемых Генштабом решений. Незаметно друг для друга мы перешли на обсуждение животрепещущих военных вопросов — расформирование штурмовых бригад прорыва. Вот уже десять лет бригадный генерал Мольт командовал одной из таких бригад, которая считалась лучшей воинской частью Империи. В бригаде сложился замечательный офицерский и рядовой коллектив, который усердно учился, исходя из предположения, что тяжело в учение — легко в бою. Так уж случилось, что штурмовая бригада никогда не принимала участие в боевых действиях, но однажды с честью и без излишних жертв выполнила задание имперского правительства, без выстрелов и насилия погасила студенческий бунт в одном из соседних государств. Когда молодые сорвиголовы были гитовы начать погромы своего же университетского городка, то по его центральной площади прошли колонны боевых штурмовых и десантных глайдеров, легкой и тяжелой артиллерии, продемонстрировав высокую подготовку и дисциплинированность бойцов. Сорвиголовы без выдвижения дополнительных условий сели за стол переговоров, чтобы мирным путем решить свои проблемы. Из рассказа бригадного генерала становилось понятным, что этот пожилой офицер все свою жизнь отдал имперской армии, по уши в нее влюблен, без армии не мыслит своей дальнейшей жизни. Генерал Мольт до сих пор не обзавелся семьей, да и какая из женщин пойдет замуж за кирианина, который помешан на армии.
Беседа получилась такой интересной, что мы забыли о еде, говорили и говорили о проблемах вооруженных сил Кирианской Империи, об их развитии. Мольт был весьма лаконичен в своих высказываниях, да, проблемы в имперских вооруженных силах существуют, имперские министр обороны и начальник Генштаба больше думают о генеральских привилегиях, чем о простом солдате. Вооруженные силы Кирианской Империи медленно, но верно теряют боевой дух и превращаются в имперских нахлебников.
В этот момент наш разговор был прерван появлением группы молодежи, которая только перешагнула порог ресторана, а уже кричала, что они голодны и хотят есть. В группе были четыре девицы и два парня, которые, сделав заказ, тут перешли на обсуждение какого-то неизвестного мне «ди-джея». Молодые люди заняли столик неподалеку от нас и некоторое время не обращали на нас внимания. Внезапно я заметил, что одна из девиц внимательно к нам присматривается. Я недоуменно передернул плечами, девушка была мне незнакома.
Беседа с генералом подошла к завершению, мы стали собираться, чтобы покинуть ресторан, нам осталось только расплатиться по счету. В этот момент девица поднялась на ноги и, красиво покачивая бедрами, направилась к нашему столику. Только сейчас бригадный генерал Мольт заметил, что, помимо нас, в ресторане появились и другие люди. Его взгляд упал на идущую к нам девицу, по мгновенно заблестевшим генеральским глазам, я понял, что эта девица чем-то привлекла его внимание.
Девушка подошла к столику и без разрешения присела на свободный стул, продолжая внимательно меня рассматривать, не замечая при этом бригадного генерала Мольта, который в генеральском мундире.
— А ты не трус, полковник и принц Барк, — заговорила девушка, — трус никогда не покажется один и без охраны, да еще в самом центре города, который тебя ненавидит! Это весьма непредусмотрительно с твоей стороны подвергать свою жизнь такой опасности, когда сегодня тебя готов убить любой демократически настроенный гражданин Кирианской Империи. За короткое время нахождения у власти ты заставил замолчать столько свободолюбивых голосов и нанес такой вред нашему движению за свободу, как ни один другой имперский сановник. Ты ногами пытаешься затоптать ростки демократии, которые только начали пробиваться в нашем закостенелом имперском обществе. О тебе сейчас знаю только очень немногие, но вскоре о тебе заговорит весь кирианский народ. Тебе не спрятаться в императорском дворце, кто нужно, о тебе уже знает. Они знают, что именно ты и твои громилы гномы ущемляют наши гражданские свободы.
Девушку я, наконец-то, признал, это была известная журналистка Поли, которая написала красивую статью о «настоящей мужской любви» тяжелых пехотинцев и которая была популярной ведущей ток-шоу на Третьем галоканале. Она еще продолжала говорить, какой я нехороший кирианин, но в этот момент я краем глаза заметил несущийся по улице на большой скорости городской такси-флайер. Что-то с этим такси-флаером было не в порядке, он летел прямо на витрину ресторана, за которой в этот момент я и Мольт слушали болтовню красивой девчонки. Такси-флайер не собиралось сворачивать, а летело прямо на нашу витрину. Не дав Поли завершить мысль, я схватил ее в охапку и вместе с ней рухнул сторону от витрины, чтобы оказаться не раздавленным этим сумасшедшим городским такси-флайером. В момент соприкосновения спины с полом ресторана я услышал звон, разбиваемого стекла, крошка и мелкие осколки от которого посыпалась на меня и девушку. Я лежал на полу, а мои глаза фиксировали, как через витрину внутрь ресторана медленно заползает городское такси-флайер желтого цвета. В этот момент мое внимание привлек дымящийся окурок сигары, который незадолго до появления флайера бригадный генерал Мольт швырнул в пепельницу нашего столика, а сейчас этот окурок почему-то был оказался на полу прямо под моим носом.