Перо из крыла ангела
Шрифт:
— И ты ничего не сделала?
— Как ничего? Вот, конфет купила! Специально для тебя! А если ты по поводу этих теток…Я думаю, каждый живет так, как считает нужным! И не нам с тобой осуждать их. Ничего, китайцы с этого не обеднеют! Вон, какой городище – Суньфэньхэ — на наших, помогайкиных муках за семнадцать лет отгрохали. Ведь я помню, когда только начинала товар возить, это был поселок с вокзалом и двумя магазинами. Палатки еще стояли под тентами, и грязь была, грязь непролазная! А сейчас, погляди, в каждом маломальском магазине эскалатор и…Калина, ты что?
Когда Калина пришла в себя, оказалось, что она сидит в теньке, на воздухе. Чтобы не было проблем, руководитель группы
В стане помогаек началось шевеление. Калина очнулась от своих дум, к ней бежала Татьяна.
— Очухалась!? Ну пошли, быстрей! А то группа «Владколеса» вперед нас рвется!
— А где мои сумки?
— Там, в куче! Да, не бойся, я глаз с них не спускала! Пошли потихоньку!
— А что, сколько групп уже прошло?
— Две. Пошли скорей!
— Пошли. Подожди, а что эта тетка с девчонками молоденькими делает? Может вмешаться?
— Лупит их! Не видишь, что ли? У нее какой-то свой бизнес, и она этих девок наняла, а они напились! Надо сумки тащить, а они лыка не вяжут! Кто бы их самих через границу перетащил! Да пойдем же! Всем хорошей не будешь!
Волновалось людское море, стянутое тесными рамками накопителя. Войдя в душное помещение, Калина покачнулась, но, поборов дурноту, двинулась сквозь людские дебри к своей группе, поминутно наступая на ноги и
оскальзываясь на сумках. Пропускали ее очень неохотно, если бы не Татьяна, Калина так бы и топталась около входных дверей.
Подойдя к группе, Калина увидела, что руководитель ее группы спорит с руководителем группы «Владколеса». Обе женщины разгорячились настолько, что от них явственно шел пар. Спор шел о том, какая группа пойдет первой, стадия интеллигентных разговоров была уже окончена и обе женщины перешли на прямой текст.
— Вот и жди своей очереди! Повозишь народ через границу с мое, тогда и будешь проходить первой! Мы первые из автобуса вышли!
— Это еще посмотреть надо, кто первый! Вон, наша сумка лежит! Лежит себе ровнехонько, а ваши сумки где? Сзади! Наташка, твоя сумка? Вот и вставай вперед, чего жмешься!
— Какая Наташка, при чем здесь твоя Наташка, ты что не видишь, что это сумка нашей группы?!!! Ручка красной ленточкой перевязана!
— Это у нас сумки красной лентой перевязаны! А вы…
Калина покачнулась, в отличие от товарок, с горящими глазами внимающих каждому слову своего руководителя, ей в данный момент было не до разборок. Ее задачей было не отключиться во время долгожданного перехода границы.
Помогайки обеих групп столпились вокруг руководителей и подбадривали криками и возгласами двух женщин, готовых сойтись в рукопашной.
— Это тебе не секретаршей у начальника сидеть! Здесь свои правила и нечего вперед лезть!
— Что, советские времена вспомнила? А я тоже кое-что помню! Я помню, как ты в магазине за прилавком кричала «За колбасой не занимать!» А у самой в подсобке…
— Какая колбаса, какой магазин! Что ты мелешь?
Бизнес-леди перетащила, наконец, двух своих невменяемых помощниц вместе с сумками и настала очередь другой группы.
Зажатая со всех сторон уставшими и потными телами, Калина стояла и повторяла себе, что больше «никогда, никогда, никогда…». Никогда она не поедет больше помогайкой. Но, как говорила Татьяна, все кончается, и через час Калина смогла, наконец, сесть и вытянуть ноги. Автобус ехал домой. Сумки, погруженные в трейлер, двигались где-то впереди. Все начали переводить часы на наше время и звонить родным и знакомым. Ведь на границе сотовые телефоны не работали. В автобусе стоял гул. Калина даже не стала включать телефон. Звонить ей было некому. Единственная подруга дремала на соседнем сидении. Сын был у мамы. И дома Калину никто не ждал.
Дома Калина была в два часа ночи. Весь следующий день прошел в борьбе с последствиями от обеда, который она съела перед отъездом в китайском ресторане «Максим». Температура упала только к вечеру. Утром надо было ехать к маме забирать сына, и Калина решила разобрать одну из сумок, чтобы достать игрушку, которую купила сыну. Каково же было удивление женщины, когда в своей сумке она обнаружила чужие вещи. Да и сумка оказалась чужой. Поразмыслив, Калина пришла к выводу, что это, вероятно, сумка одной из помогаек из «Владколеса». Женщина расстроилась, в потерянной сумке лежали вещи, которые заказали ей друзья и знакомые. Деньги были потрачены, а отдавать нечего. Вещей не было. Позвонила Татьяне, та тут же развила бурную деятельность и заявила, что надо идти во «Владколеса», чтобы выяснить адрес похитительницы сумки. Настроение у Калины упало еще больше. Она терпеть не могла куда-то ходить, что-то доказывать и выяснять, но делать было нечего. Примчавшаяся Татьяна покопалась в вещах и с победным криком извлекла из груды вещей пачку фотографий в фирменном пакете. Фотографии были свежие, вероятно, только что отпечатанные. Вооружившись фотографиями, женщины отправились в турфирму. Там их встретили неприветливо. Вернее, сначала, когда менеджер приняла их за потенциальных клиентов, Татьяна и Калина получили свою долю улыбок, но стоило объяснить ситуацию, как улыбки увяли, и с женщинами вообще отказались разговаривать. Если бы Калина пришла сюда одна, она уже дала бы задний ход и ушла не солоно хлебавши, но с Калиной была Татьяна, признанный борец за права человека.
— Нет, так дело не пойдет, — спокойно сказала Таня. — У нас подменили сумку, и мы хотим ее найти!
— Мы не имеем права давать адреса клиентов, — надменно отчеканила со своего места директор турфирмы. — Тем более всяким…
— Я здесь, здесь, — закричала, вбежав в офис, руководитель группы. — Кто здесь недоволен? Вы кто?
— Марья Ивановна, — скривилась, директор, — успокойтесь. Это не наши клиенты.
— Не наши… А чего же они…Мне Ленка, менеджер, позвонила, я и примчалась!