Персиваль Кин
Шрифт:
Матушка пригласила капитана в залу, а меня с тетушкою Милли оставила в лавке. Через несколько минут к нам вышел капитан Бриджмен.
— Что случилось? — спросила Милли.
— Прочитайте эту газету, — сказал он, — здесь напечатана депеша из Индии, из которой вы все узнаете. Вы можете показать ее сестрице, когда она придет в себя.
Любопытствуя знать, в чем дело, я вошел в залу и увидел матушку, бледную и расстроенную, которая сидела, закрыв лицо руками.
— Что с вами матушка? — спросил я.
— О, дитя мое, дитя мое! — вскричала матушка, ломая руки. — Ты сирота,
— Как так? — спросил я.
— Как? — повторила бабушка. — Неужели ты так глуп, что не понимаешь, что твой отец умер.
— Отец умер? — спросил я. — Пойду расскажу тетушке Милли. — И я подбежал к Милли и застал ее читающей газету.
— Тетушка, — сказал. я, — отец-то мой ведь умер!
— Удивляюсь, как он умер.
— Он убит в сражении, — отвечала тетушка. — Смотри, вот список убитых и раненых. Видишь имя твоего отца: Бенжамен Кип.
— Дайте мне все прочесть, тетушка, — сказал я, взяв у нее газету; и меня скоро заняло описание сражения.
Читатели не должны считать меня бесчувственным, видя, что я не грустил о смерти отца; стоит только вспомнить, в каком унижении я всегда привык его видеть, и как обходилась с ним матушка, не подававшая мне примера ни любви к нему, ни уважения.
Но меня чрезвычайно удивляло то, что теперь матушка так много тосковала. Я тогда еще не знал света и не понимал, что она должна была из приличия казаться печальною. Тетушка Милли, по-видимому, не принимала в этом никакого участия, хотя часто задумывалась. Прочитав депешу, я положил газету и сказал: «Мне пора идти в школу, тетушка?»
— Нет, тебе несколько дней нельзя будет ходить в школу, — отвечала она, — ты должен будешь оставаться дома и ждать, пока тебе сошьют траур.
— Во всяком случае, я этому очень рад, — отвечал я. — Удивляюсь только, отчего капитан Дельмар не присылает за мною; мне надоела школа.
— Ты скоро о нем услышишь, — сказала тетушка, — останься здесь в лавке, а я пойду к твоей маме.
Правду сказать, мне казалось, что смерть Бена очень обрадовала всех, собравшихся в зале. Что касается до меня, то я радовался только тому, что несколько дней могу гулять, мало думая о том, жив он или умер.
Войдя в залу, я застал всех в хлопотах о трауре. Матушка, во-первых, не хотела показать, что много печалится о потере мужа, которого стыдилась, и во-вторых, терпеть не могла глубокого траура. Решено было, что так как прошло уже шесть месяцев со смерти Бена, то теперь можно носить полутраур.
Через три дня матушка опять явилась в лавке. Она была очень интересна в полутрауре, а также тетушка Милли, и офицеры морских полков, особенно капитал Бриджмен и поручик Флет были в восторге.
Казалось, что со смертию Бена исчезло затруднение выдать тетушку за офицера, и бабушка решилась узнать намерения капитана Бриджмена, и в случае неудачи с этой стороны убедить Милли выйти замуж за мистера Флета.
Раз вечером матушка с тетушкою вышли гулять, когда пришел капитан Бриджмен. Бабушка просила его в залу, а мне велела остаться в лавке и позвать ее, если будет нужно.
Входя в залу, они неплотно притворили за собою дверь, и я мог слышать весь их разговор,
— Капитан Бриджмен, — сказала старушка, — я хочу просить вас сообщить мне ваше мнение об одном деле, касающемся до моей дочери Эмилии. Прошу вас садиться.
— Я к вашим услугам, — отвечал капитан.
— Вы, вероятно, имели случай видеть, что дочь моя Эмилия получила хорошее воспитание по доброте моей старой покровительницы, миссис Дельмар, тетки благородного капитана Дельмара, которого вы здесь часто встречали. Я пятьдесят лет жила в этом семействе, капитан Бриджмен; старый лорд очень любил моего мужа, но он, бедняжка, давно умер. Я уверена, что при жизни своей он не перенес бы замужества Арабеллы с простым солдатом; но что сделано, того не воротить, и теперь уже все кончено.
— Конечно, очень жаль было, что миссис Кин поступила так необдуманно, — отвечал капитан, — но ваша правда, теперь все кончено.
— Да будет воля Божия, капитан Бриджмен. Вы видите, что замужество Беллы много повредило сестре ее Эмилии, которая всегда была доброю и прекрасною девушкою и могла бы принести хорошее приданое своему будущему мужу. Отец ее, живя у Дельмаров, не оставался праздным, и моя Эмилия не будет ни в чем иметь нужды, если выйдет замуж с согласия своей матери.
При этом интересном месте разговора капитан Бриджмен стал внимательнее слушать бабушку.
— Вы говорите о хорошем приданом, сударыня? Я прежде никогда об этом не слышал; что вы разумеете под хорошим приданым?
— Четыре тысячи фунтов стерлингов, капитан Бриджмен; половину теперь, а другую после моей смерти.
— Я никогда не думал, чтобы мисс Эмилия была так богата, — сказал капитан Бриджмен, — она слишком достойная девица, чтобы иметь нужду в богатстве.
— Теперь, — продолжала бабушка, — дело, о котором я хотела с вами посоветоваться, состоит вот в чем. Вы знаете, что поручик Флет часто бывает здесь, и что ему давно уже нравится моя дочь; он почти уже сделал предложение, но он не нравится Эмилии. Мне кажется, капитан Бриджмен, что хотя мистер Флет и не ловок, но он достойный молодой человек; однако нельзя не быть осторожною, и потому я хотела спросить вашего мнения, может ли мистер Флет сделать мою дочь счастливою.
— Позвольте мне быть с вами откровенным, — отвечал капитан. — Мне кажется, что такая девица, как мисс Эмилия, не может быть счастливою за моим другом мистером Флетом. Впрочем, я ничего не могу сказать против него.
— Он очень красивый мужчина, капитан Бриджмен.
— Да; в нем нет ничего дурного.
— Прекрасного характера.
— Да, он не вспыльчив.
— Я слышала, что он хороший офицер.
— Да, он никогда не был под арестом.
— Что ж, в человеке невозможно найти все совершенства; он недурен собою, добр и хороший офицер; мне кажется, Эмилии нет причины не любить его, особенно, если сердце ее свободно. Вы очень обрадовали меня вашими отзывами, капитан Бриджмен, и теперь я постараюсь убедить Эмилию выйти за мистера Флета.