Person. Экзистенциально-аналитическая теория личности.

Лэнгле Альфрид

2. Экзистенциальное определение: духовность как основа экзистенции. То, каким будет отношение человека с его жизнью и с миром, то, как он обойдется с ними определяется его способностью к их духовному постижению. Предпосылкой этой способности служит особое состояние «феноменологической открытости», благодаря которой становится возможным прорыв к самой основе данностей бытия, к их сути. По отношению к этой воспринятой феноменологически «ноэме» человек вырабатывает определенную позицию, согласовывая ее со своей сущностью. В этом уже проявляется его духовность.

Человеческую

реальность, однако, отличает то, что на такое глубинное видение постоянно наслаиваются повседневные дела, нас постоянно отвлекает что-то, в чем с легкостью можно затеряться. Неудивительно, что как само феноменологическое восприятие, так и формирование позиции чаше всего человеком не осознаются. Тем не менее на основании этих духовных процессов у него возникают чувства и настроения, и он принимает решения.

Таким образом, в экзистенциальном анализе духовность понимается как переживаемая человеком открытость по отношению к превосходящей его самого и его экзистенцию (по всем четырем фундаментальным условиям) величине, открытость к «несущему слою», который он может ощущать как праоснову персонального бытия и который дает чувство предельной защищенности. Когда эти взаимосвязи им осознаются, человек чувствует принадлежность к ним и обретает в них свои основы.

Духовность осуществляется в триединстве духа, опыта и жизни, что можно выразить в единой фразе как познание духа в опыте жизни.

Понимаемая подобным образом духовность служит фундаментальным опытом для любой религиозности. Не основанная на этом религиозность — всего лишь пустые слова, она лишена плоти и крови. Забота о душе не может и не должна идти против духовности либо осуществляться без нее, иначе она минует человеческую сущность. Забота о душе лишь тогда истинно заслуживает своего названия, когда она печется о раскрытии духовных взаимосвязей, данных нам в переживаниях и опыте жизни.

Вере, взращенной в опыте, в сравнении с прямой трансляцией религиозности (через учебное заведение, церковь, Библию), никогда не уделялось достаточного внимания, не говоря уже о том, что зачастую такая вера вообще обесценивалась, подобно тому как обесценивался брак католического священника на фоне святости принятого им сана. С экзистенциальной точки зрения брак и сан равноценны: у религиозности, транслируемой напрямую, нет преимуществ перед опытом веры, полученным в жизни. Здесь речь идет о двух путях, которые дополняют друг друга, друг друга предполагают, необходимы друг другу и потому составляют одно целое.

В то же время возникшая на основе опыта и самостоятельно постигаемая духовность не имеет ничего общего с понятием спасения в религиозном смысле, хотя те элементы веры, которые человек сам может обнаружить и пережить, и являются основой любой религиозности.

Религия, располагая знанием иного рода через божественное послание, в состоянии интерпретировать, толковать

пережитое, включать его в более крупную систему взаимосвязей, о которой человек сам по себе не может знать. На этом основано обещание спасения, которое может произойти с человеком лишь как некая милость, дарующая ему возможность надеяться вопреки ощущению всей безнадежности существования.

В заключение мы можем сказать, что осуществление экзистенции основывается на духовности, ибо как Person человек осуществляет свою экзистенцию в открытости по отношению к всеохватывающему большему, от которого никогда невозможно закрыться до конца[51].

В этой диалогической соотнесенности с иным, но также и с самим собой (что в глубине неразделимо) вера возникает как неизбежная «экзистенциальная» вера — еще до ее религиозного воплощения.

Эта «экзистенциальная вера» дает человеку глубокий опыт обретения последнего убежища. И, более того, повторим — доверия к последней опоре, безусловной, безоговорочной ценности жизни, непостижимой глубины Person и высшей бескорыстной справедливости. И наконец, мы обнаруживаем себя вновь и вновь в системе всеохватывающих взаимосвязей, в которой в течение всей нашей жизни мы, совершая любое действие и выражая нашу волю, старались найти смысл.

Литература

Eckert J. (1996): Schulenübergreifende Aspekte der Pschycho-therapie. In: Reimer Ch., Eckert J., Hauzinger M., Wilke E. Psychotherapie. Ein Lehrbuch für Arzte und Psychologen. Berlin: Springer, 324-339.

Eckert J., Hauzinger M., Reimer Ch., Wilke E. (1996): Grenzen der Psychotherapie. In: Reimer Ch., Eckert J., Hauzinger M., Wilke E. Psychotherapie. Ein Lehrbuch für Ärzte und Psychologen. Berlin: Springer, 525-535.

Espinosa N. (1998): Zur Aufgabe der Logotherapie und Existenz-analyse im nachmetaphysischen Zeitalter. In: Existenz-analyse 15, 3, 4-12.

Frank J. D. (1981); Die Heiler. Wirkweisen psychotherapeutischer Beeinflussung: Vom Schamanismus bis zu den modernen Therapien. Stuttgart: Klett-Cotta.

Frankl V. (1959): Grundriß der Existenzanalyse und Logo¬therapie. In: Frankl V., Gebsattel V., Schultz ). H. (Hrsg.): Handbuch der Neurosenlehre und Psychotherapie. München, Wien: Urban & Schwarzenberg, Bd. Ill, 663-736.

Frankl V. (1984): Der leidende Mensch. Anthropoiogische Grundlagen der Psychotherapie. Bern: Huber.

Frankl V. (1987): Ärztliche Seelsorge. Grundlagen der Logo¬therapie und Existenzanalyse. Frankfurt: Fischer.

GarfieldS. L., Bergin A. E. (Eds.)(1986): Handbook of psycho¬therapy and behavior change. New York: Wiley.

Grawe K., Donati R., Bernauer F. (1994): Psychotherapie im Wandel. Von der Konfession zur Profession. Göttingen: Hogrefe.