Персональное чудовище для принцессы
Шрифт:
Я уже даже не удивляюсь. Однако поняла, что не будь сейчас со мной этого мужчины, на пути пьяных мужчин оказалась бы я одна. Исход эпичной встречи бандитов и меня был бы печальным. Для меня, естественно.
– Тебе есть куда пойти? – не вдаваясь в подробности о смерти моих друзей, спросил у меня мой спаситель.
Закусила губу и отвела взгляд. Покачала головой, чувствуя как щеки опалило огнем от стыда. Однако врать я не рискнула, приняв для себя за правило, что этому мужчине лучше говорить только правду.
– Идем, – с какой-то обреченностью в голосе произнес мужчина, и мне протянули
– Куда? – гулко сглотнув, опасливо прищурилась я. Неужели решил самостоятельно справиться с делом бандитов и закончить мое жалкое существование?
– Для начала, куда-нибудь, где воняет не столь отвратно, – даже темнота позволила мне понять и живо представить выражение брезгливости на лице мужчины. Против места почище я ничего не имела, а дальше что? Видя, что я не тороплюсь принимать его помощь, он досадливо вздохнул, бесцеремонно схватил меня за шкирку и закинул себе на плечо.
– Вы что делаете? – возмутилась я, отчаянно пытаясь вырваться, невзирая на страх высоты.
– У меня нет времени с тобой долго возиться, – коротко заметил мужчина, быстрыми шагами направляясь в сторону центра. А меня там ищут!!!
– Нет, пустите, мне нельзя туда! – взмолилась я, барабаня кулаками по каменной спине моего похитителя.
– Не возись. Мы идем к месту переноса, он недалеко отсюда. Тебя я несу потому, что так быстрее и легче скрыться от стражи, чем, если бы ты семенила за мной. Причем босая, а ночь холодная.
Ну, я, собственно, заткнулась после таких аргументов. Признаться, мне уже не так важно, пусть даже меня несут на корм его питомице. А причин не доверять мужчине у меня, все равно, нет. Так что я немного повозилась, устраиваясь удобнее на широком плече, и расслабилась.
– Как вы тут оказались? – не сдержала я любопытства.
– Заткнись, – последовал тихий приказ, который, несмотря на большое возмущение, не посмела нарушить. Мы на вражеской территории. Пожалуй, действительно, будет лучше не привлекать к себе внимание. Хотя как может не привлекать внимание двухметровый детина с женщиной на плече – вопрос спорный. Хорошо, лучше не привлекать к нам большего внимания. Так, пожалуй, будет более правильно выразиться. Поэтому молчу и изображаю пыльный мешок картошки.
Жар мужчины пробивался даже через все слои ткани, и я поняла, как на самом деле замерзла. Пользуясь возможностью, сместилась немного, чтобы прижаться к теплому телу еще теснее, и чуть не замурлыкала, поджимая пальцы на грязных, израненных и озябших ногах.
С удивлением поняла, что с появлением красноволосого мир уже не кажется мне таким враждебным. Подумалось, что еще не все потеряно, еще можно все исправить. Я обязательно придумаю как. Но позже, когда немного отдохну.
Видимо, нервное потрясение и физическая усталость сказалась, и под мерные шаги мужчины, согреваемая его жаром, я не заметила, как провалилась в сон.
***
Мужчина прошел мимо стражи незамеченным. Он умел казаться невидимкой, когда ему это было нужно, невзирая на свою комплекцию и более чем запоминающуюся внешность.
Человечка на его плече притихла, а мужчина понял, что она уснула на его руках. Снова. Странная девчонка, то пугливая, то смелая. Боится его до нервной дрожи, а через секунду доверчиво засыпает на его руках.
Мужчина привык к определенности. Люди на интуитивном уровне его боялись почти до животного ужаса. Он к этому давно привык и воспринимал как данность. Более того, мужчину это полностью устраивало!
Но вот появилось в его жизни одно нелепое создание, которое рушит стереотипы на каждом шагу. И это ему не нравилось. Он вообще не любил, когда что-то шло в разрез с его пониманием Мира. А девчонка… странная. И совершенно нелогичная.
Однако бросить ее на произвол судьбы он не смог. Сам не знал почему. Даже нотации Шаи не имели бы успеха, если бы он сам не захотел помочь. А он, неожиданно для себя, захотел. Причем человечке. Впервые за несколько веков, вероятно. А может и тысячилетий... За временем он перестал следить уже давно.
А тут он почувствовал давно забытое чувство жалости. А человечку было именно жаль. Редкий экземпляр среди этой никчемной расы, который смог вызвать в нем чувство, помимо брезгливого равнодушия. Почему-то ему не хотелось, чтобы она умерла так рано. Действительно жаль терять столь рано такой забавный экземпляр.
Мужчина поймал себя на мысли, что еще там, в лесу, ему помешало оставить ее на верную гибель именно то, что человечка, несмотря на бессознательное состояние, смогла его удивить. Иначе объяснить то, что он почувствовал, когда увидел свою, прежде своевольную и далеко неласковую (как он считал) питомицу в цепких объятиях девчонки, было сложно. Именно тогда он подумал, что хочет узнать, чем может удивить человечка еще. Поэтому и принес в свой замок, идя против своих же, строго установленных, правил. Поэтому три дня боролся за ее жизнь.
И она не разочаровала. Впервые за долгие годы он почувствовал что-то помимо обыкновенной скуки. В благодарность за это напоминание о прежних эмоциях, даже позволил ей уйти, хотя следовало бы избавиться. Но рука не поднялась. Действительно, странное, нелепое и забавное существо. Такое обидеть – все равно, что ребенка, коим она, собственно, для него и являлась. Отдаленно напоминающее чувство благородства не позволило убить.
А следовало бы. Проблем было бы меньше. А эта девчонка – одна сплошная проблема.
И вот к чему его привела жалость? Жил себе спокойно, проблем не знал, а теперь гуляет по вонючим улицам с бессознательной, проблемной человечкой и ловит себя на мысли, что старается идти более плавно, чтобы не разбудить.
Кажется, у него появился новый питомец. Так же было и с Шаей, которую он подобрал полуживым котенком, что жался к дохлой, разодранной нечестью, матери в окружении таких же разодранных братьев и сестер. Подобрал из странного чувства, появившегося в груди, при виде как полуслепой, хрипящий котенок, весь в крови, тыкается носом в труп большой кошки и истошно пищит, чем, несомненно, привлекает опасное внимание хищников. Выходил, выкормил, а когда решил, что пора отпустить уже здоровую, подросшую кошку на волю, почувствовал что-то неприятное, похожее на волнение за жизнь этого существа, за которою он так долго боролся.