Перспектива смерти
Шрифт:
Ему вслед как-то обиженно смотрела Лесина. Вера не проронила ни слова. Она ждала, что он, хотя бы повернется и кивнет ей на прощание. Но он так и не повернулся. Решительным движением открыл дверь и вышел.
Толстиков тяжело вздохнул. Он покосился на Веру и ласково сказал:
– Ну, ничего, ничего. Вера. Он отойдет. Отойдет. Ему время нужно.
– Я понимаю Петр Кузьмич. Понимаю. Но он очень обиделся на меня. Очень! И не знаю, простит теперь или нет.
– Ты, что уже, как я вижу, жалеешь, что согласилась с нами сотрудничать?
– Нет, не жалею. В этой жизни я точно знаю – чему быть, тому не миновать. Так, что пусть уж Бог решит, как все, должно закончиться.
– Ну, ну. У тебя слишком мрачные мысли Верочка. Слишком. Давай, езжай домой. Отдохни. И завтра – поверь и Виктор, будет другой. Будет. Начнете работу – а там помиритесь! – полковник погладил Веру по плечу.
Та грустно улыбнулась:
– Да, но я боюсь того момента – когда мы точно узнаем о судьбе Ольги Сечиной. Очень боюсь.
Виктор шел по коридорам управления, словно во сне. Все что случилось, за последние дни было похоже на тревожный и лихо, закрученный сюжет боевика. Такие сны Полякову не редко снились после опасных операций. Но он как-то быстро отходил от впечатлений. А тут было все иначе. Виктор словно был в забытье. Вот он идет по коридорам своего управления. Вот его коллеги здороваются. А он, почему-то, даже не отвечает кивком головы. Почему? Виктор поймал себя на мысли, что думает о себе в третьем лице. Бред! Это сумасшествие!
На стоянке он увидел свою «Тойоту» не сразу. За несколько дней, на ее крыше и капоте вырос настоящий сугроб. Виктор подошел и несколько минут рассматривал свою машину сиротливо – как ему показалось стоящую. Она была словно живая. Брошенная и озябшая ждала тепла и ласки. Поляков грустно улыбнулся. И рукой начал сгребать снег с крыши. Холод снежинок немного взбодрил его.
Скинув белое покрывало с капота, он открыл дверку и сел в салон. Поднес ко рту озябшие руки. Согрел их дыханием. Затем покопался в кармане пиджака и достал ключ.
– Странно. За все эти дни он не потерялся. Надо же, – буркнул сам себе Поляков.
Он медленно вставил ключ в замок зажигания. Аккумулятор был старенький и не факт, что после стольких дней простоя – машина заведется. Поляков этого боялся. Он не хотел этой суеты и возни. Он не хотел, куда-то идти и просить помощи – завести замерзший автомобиль. Он вообще не хотел никого видеть.
Подождав несколько секунд, Виктор выдохнул и повернул ключ. Слабое урчание и… двигатель легко завелся. Словно в сказке – с пол оборота, как говорят водители.
Виктор включил дворники. Обледеневшие – они скребли по лобовому стеклу. Этот писк немного рассмешил. Виктор улыбнулся.
Минут через десять, двигатель прогрелся и в салоне, стало тепло. Виктор успел выкурить за это время две сигареты подряд.
– Много курю. Это плохо. Сердце, нет – нет, да прихватит. Нет, надо бросать, – Виктор опять поймал себя на мысли что разговаривает с собой в слух.
Он дернул рычаг коробки передач и медленно выехал со стоянки.
Это было необычное чувство. После лишь трех дней отсутствия за рулем – он ощущал себя новичком – курсантом. Словно, вот-вот два дня назад, сдал на права. На каждом перекрестке он страховался и останавливался на моргающий зеленый. Раньше он проскакивал и на желтый.
Виктор, старался соблюдать дистанцию и не превышать скорость, то и дело, поглядывая, что бы стрелка спидометра лежала в районе деления шестьдесят.
На стоянку возле своего дома, он въехал совсем медленно. Дежурный в домике на входе ему приветливо махнул рукой. Виктор кивнул головой в ответ. Его место было свободно. За эти дни по снегу и отсутствию следов шин, было видно – на него никого не пускали парковаться.
Виктор заглушил двигатель и вышел из автомобиля. Нажал на кнопку брелка сигнализации и попытался достать сигарету. Но тут его кто-то схватил за руку. Все было так неожиданно. Что Поляков выронил пачку в снег. Человек буквально повис у него на руке. Виктор сделал шаг назад. Перед ним на коленях стоял Алик. Азербайджанец испуганно тихо бормотал:
– Витя джан, Витя джан пойдем, пойдем к нам в машину!
– Алик! Ты что? Что с тобой? – Виктор попытался поднять азербайджанца на ноги.
Но тот упирался и буквально на коленях полз к черной иномарке, которая стояла неподалеку. Это была «Ауди А 8». У дорогой машины были затонированы стекла и рассмотреть, кто сидит в салоне, было невозможно.
Алик словно инвалид подполз к машине и открыл заднюю дверь. Виктор нагнулся и заглянул вовнутрь. На заднем сиденье сидел человек. Это был пожилой кавказец. Большой нос и седые виски. Судя по всему, дорогое, пальто и лакированные ботинки. Все эти мелочи, Виктор успел рассмотреть в одну секунду.
– Прошу вас Виктор сядьте в салон. Там на улице холодно. А у нас к вам очень серьезный разговор.
Поляков машинально дотронулся до кармана. Но тут же вспомнил – оружия у него не было. Табельный пистолет пропал после нападения на него лжегаишников. Новый получить он не успел.
Виктор сел на кожаное сиденье. За ним захлопнулась дверка. Алик буквально вполз в салон и уселся на переднее кресло.
– Виктор. Простите, что вот так вас отрываем от ваших забот, – вежливо сказал седой старик.
Он смотрел на Полякова своими карими глазами и грустно улыбался.
– Нет, ничего, но слишком как-то вот неожиданно, – растерянно ответил Виктор.
– Еще раз простите. Но наше дело не терпит отлагательства, – старый кавказец вдруг стал хмурым и серьезным.
Он уставился в одну точку, она находилась на затылке у водителя.
– Меня зовут Алекбер Кабаев. Я глава красноярской азербайджанской диаспоры. Вы наверняка обо мне слышали. Кроме этого я владелец нескольких красноярских рынков и магазинов, а также председатель совета директоров птицефабрики Красная Заря.