Перстень графа Митрофанова
Шрифт:
— О чем ты говоришь? Это все ложь! — Оксана уже перешла на крик.
— К сожалению, нет, моя дорогая! У меня есть неопровержимые доказательства.
— Интересно, какие? Может быть ты подговорила двух своих лже-друзей, ту «семейную парочку»? Или станешь утверждать, что держала свечку у моих ног?!
— Да нет, подруженька моя, милая…
— Не называй меня милой! — Светка к тому времени, отвернувшись от девушки, оделась и стояла посередине комнаты. Ее всю колотило. Еще немного, и она бросится с кулаками на интригантку.
Но Оксана быстро охладила ее пыл:
— Ой! Ну, извините! Конечно. И как же я забыла-то? Ведь милой ты стала для моего мужа!
На этих словах она всхлипнула и попыталась выдавить из себя слезу. Не совсем Оксане это удалось, и тогда она кинула на диван две самых «убедительных», на ее взгляд, фотографии.
— На, посмотри! И полюбуйся!
Светка неуверенно взяла снимки и, бросив на них беглый взгляд, словно воздухом подавилась. И тут же ее переполнил гнев:
— Что это такое? Кто снимал эту мерзость?
— Эту, действительно, мерзость, как ты правильно заметила, которая, кстати, называется вашей с моим мужем любовью, а говоря юридическими терминами — супружеской неверностью, сняла я! И прежде всего для того, чтобы призвать к ответу за содеянное, моего горячолюбимого Юрочку. Но ты не думай, тебе тоже кое-что придется мне объяснить.
Светку уже колотило, как в сорокоградусный мороз, и она еле находила силы, чтобы держать себя в руках и хоть как-то контролировать ситуацию.
— Все это неправда! Это какой-то спектакль. Ты все заранее подстроила!
— Ты че, совсем дура! Может ты думаешь, что я специально буду подкладывать своего мужа тебе под бочок? Знаешь, что? Не обольщайся! Ты не суперзвезда, не депутат, и не миллионерша! Если бы ты была принцессой Дианой, тогда еще понятно. Такие снимки можно разместить в прессе и вызвать общественный резонанс. А затем и срубить бабки. А ты кто? Простая медсеструшка-потаскушка!
— Не смей про меня так говорить! — Светка в гневе топнула ногой. — Я не верю ни единому твоему слову, слышишь? Я тоже не девочка и в медицине кое-что понимаю: сейчас же поеду к себе в больницу и сдам анализы на присутствие алкоголя в крови, потому что знаю: я ничего не пила. А что тут со мной произошло, в этом еще надо разобраться. И тем более, ни о какой близости с мужчиной не может быть и речи! Ее просто не было. Или мне тебе справку еще и от гинеколога принести?
— Сядь и успокойся, прежде всего! Во-первых, пострадавшая здесь — я. Ведь это не твоя подруга замешана с твоим мужем, а моя. Во-вторых, как тебя встретят на работе и что там тебе скажут, кстати, время уже почти десять утра, об этом ты еще узнаешь. Ну, а теперь третье, и самое главное. — Оксана выдержала небольшую паузу и, собрав с пола разорванные Светкой в гневе фотографии, смяла их. — Как ты понимаешь, я все это так оставлять не собираюсь. Любая женщина, а тем более женщина — жена, на моем месте поступила бы так же. Да и ты, наверное, тоже. Так вот. Твои справочки, которыми ты решила взять меня на понт — мне по барабану. Хотя, я не могу врубиться! Это какую же борзую рожу надо состряпать, чтобы опоздавши на работу, часика так на три, там же с кого-то еще и требовать какие-то ксивы! Но это твои проблемы! А теперь о деле. Поскольку из всех троих: тебя, меня и моего законного мужа, пострадавшая одна я, то мне и принимать меры. И судья вам будет не Господь Бог, а прокурор.
Оксана на минутку перевела дыхание и собрала мысли в кучу, чтобы не забыть чего-нибудь важного, хотя эту речь она приготовила заранее.
Светка молча сидела на диване, поставив локти на колени и обхватив голову руками. И продолжала слушать обвинения в свой адрес.
— Я подам на развод со своим мужем! Я не позволю ему вытирать об меня ноги! А второе заявление будет на тебя. А чтобы оно не посчиталось голословным, приложу к нему в качестве вещественного доказательства очень интересные фотографии. Какую статью тебе пришьют за любовную связь с чужим мужем, сама узнаешь, в свое время. Теперь мне, бедной, обманутой женщине из-за вас придется искать защиту у адвоката.
Светка сидела и тихо плакала. И, казалось, уже не слушала длинный монолог своей коварной подруги. А та все не унималась и продолжала, не давая девушке прийти в себя:
— Но есть один вариант… Знаешь, мне по-человечески тебя все-таки жаль. Может быть ты, действительно, перепила. А мой козел сам на тебя залез. Я не знаю: только сделанного не исправишь, и это не меняет дела. Поэтому я предлагаю тебе пойти на компромисс.
— Что? Какой еще компромисс? Ты мне будешь диктовать какие-то условия? — Светка перешла на крик. — Да я… Это я еще подумаю, что мне делать и как поступить!
— Да, да. Подумаешь. Когда приедешь на работу и увидишь «радостные» лица своих коллег. Так что уж лучше не буксуй. Я тебе предлагаю, заметь: пока просто предлагаю! Следующее: ты увольняешься с работы, возвращаешься к себе в Передрищево, или как там зовется твоя деревня? И, естественно, отказываешься ухаживать за своим стариком. А я по доброте душевной, вместо тебя за ним присмотрю. Можешь не беспокоиться. Вот тогда я к тебе претензии иметь не буду. Черт с тобой! Живи спокойно!
— Знаешь что, Оксана? А не много ли ты на себя берешь? По-твоему не бывать!
— Будет, Света, будет. Иди, поторопись на свою работу. А то и к обеду не успеешь. А я сегодня вечером тебе позвоню. И не дай Бог, ты трубку не возьмешь! Тогда я сама к тебе приеду, но только со своим адвокатом. Так что, давай лучше не будем ругаться и злить меня. А то ведь женщина в гневе — очень непредсказуема. Это мужики, кулаками помахали, да забыли. А слабый пол — он не такой: начнет всякие гадости творить. Ну все, иди. Иди.
После ухода Светки Оксана тоже заспешила домой. Во-первых, нужно было дождаться Марго, чтобы передать ей ключи от хаты. И потом «обманутой» женщине предстоял неприятный разговор со своим муженьком. Только его она тоже прорепетировала заранее. Потому он и состоялся так, как надо, даже с применением «крепких» выражений.
Оксана, показав Юре фотографии, объяснила ему, что он в пьяном виде, изнасиловал ее подругу. И теперь потерпевшая подает на насильника заявление в полицию. Оксана могла бы, конечно, переговорить со своей подругой и слезно упросить Светку не доводить дело до суда. Но и Юра, если хочет заслужить прощения своей жены, должен подсуетиться. И кое-что сделать. А именно: переписать, причем в кратчайшие сроки, на имя жены свою квартиру. А если он не захочет сделать это по-хорошему… Ну, что ж? Тогда загремит в тюрьму, а жилплощадь Оксана у него все равно отсудит. Но она предлагает все решить мирным путем. И даже свекровки подыщет жилье, только чуть позже.