Перстень с трезубцем
Шрифт:
Виконтесса согласно кивнула.
– А какая она, Ханга? Расскажите о ней.
– Прекрасная девушка, ее воспитала удивительная старушка и обучила врачеванию. Она заменила ей родную мать, оберегая от недобрых людей. Сколько раз Урсуле удавалось прятать ее от турок, когда они врывались в их деревню для сбора налогов. Ханга обучена трем иностранным языкам: немецкому, французскому и итальянскому.
– Французскому?! – удивилась Бианка.
– Да, метр Эрно обучил ее. – Этель немного помолчала, после упоминания лекаря, но собравшись с мыслями, продолжила, – она способна самостоятельно сделать операцию. Вы знаете, сколько у нее благодарных людей, которых она вылечила. Вот и сейчас она поехала к больной.
Этель слегка покраснела, она не выносила говорить неправду, но сегодняшний случай заставил ее солгать. Ей не хотелось причинить боль виконтессе, Этель и так видела, как она мучается.
Всю ночь Бианка провела в ожидании, вскакивая порой от шума, подходила и открывала окно во двор замка. Вслушивалась в редкие людские разговоры, да перекликания ночной стражи.
Когда солнечные часы на стене замка показали около полудни, она сидела в своей комнате, занятая мыслями. Не выспавшаяся после бессонной ночи, она прибывала в плохом самочувствии. Побаливала голова.
Вдруг за окном громко заиграла труба, призывая своей мелодией воспрянуть духом всех жителей крепости, но прозвучал не сигнал тревоги, а короткая часть из бравого марша.
Это Людвик отдал команду трубачу, завидев вдали отряд из всадников и знакомые флажки на концах копий. Сразу же поднялась решетка, и солдаты бросились вращать колесо, опуская мост.
Бианка выскочила в главную залу и подхваченная восторженными выкликами Этель и Кэйтарины, поспешила с ними во двор. Жители замка уже собирались на площади, многие рвались на стену, чтобы первыми разглядеть возвращающееся войско. Лайош, как всегда уже махал рукой отцу, завидев его впереди отряда. Прозвучал холостой выстрел из пушки, теперь и в городке были предупреждены, что граф и гайдуки вернулись.
Застучали копыта по деревянному настилу моста и всадники ровной колонной по двое, под приветственные крики и свист жителей, въехали в крепостные ворота.
Михал спешился и шел впереди колонны, ведя под уздцы своего коня. Навстречу, как всегда, выскочил сынишка Лайош и со всего разбегу бросился к нему на шею. Граф нежно поцеловал его в щеку и, потрепав ласково по голове, спросил:
– Ну, помощник коменданта, докладывай, все ли спокойно на вверенной тебе территории?
Мальчик соскочил на землю, выпрямившись, с серьезным видом, подражая Людвику, доложил:
– Господин граф, за время Вашего отсутствия в замке все спокойно, за исключением приезда гостей.
– Каких гостей? – улыбнулся Михал.
Лайош обернулся и, увидев Бианку, показал рукой:
– Госпожа виконтесса пожаловала к нам в гости.
– Ты принял ее, как подобает графу? – опять улыбнулся Михал.
– Да, отец, – с серьезным видом заявил Лайош.
Взрослые улыбались, глядя на мальчика и подмечая в нем черты его отца.
Гергей подал руку Ханге и бережно помог ей спуститься с подножки коляски. Она выглядела великолепно в белом платье. Кто-то из жителей замка даже на первых порах не узнал девушку и был удивлен очаровательной незнакомке.
Люди расступились и перед графом предстали родственники. Обняв Этель, он поцеловал ее, а затем, поклонившись, поздоровался с Кэйтариной. Улыбнулся и, припав губами к руке Бианки, сделал шаг в сторону, пропуская ее вперед.
Мать и дочь, с нескрываемым интересом глядя друг на друга, остановились. Увидев поразительное сходство между молодой женщиной и девушкой, в людской толпе раздалось несколько изумленных восклицаний. Граф поднял руку, чтобы все замолчали. Тишина нависла нал толпой.
Первой шагнула виконтесса и медленно приблизилась к Ханге. У обеих учащенно забились сердца в груди. Глаза Бианки заблестели от слез. Ханга чувствовала и понимала, что эта красивая женщина и есть ее мама. Девушку в тот момент тоже поразило сходство между ними. Увидев, как женщина раскрыла перед ней свои объятия, Ханга робко прижалась к ее груди. Бианка, едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, отступила на полшага и протянула обе руки с медальоном. Ханга, увидев свой медальон, наклонила слегка голову. Фамильная реликвия заняла место на груди своей прежней хозяйки. После этого Ханга сильно прильнула к своей матери. Они долго стояли, обнявшись и изредка утирая слезы, глядели друг другу в глаза.
– Девочка моя, доченька, – произнесла Бианка, – прости, что не доглядела за тобой.
– Ну, что Вы… – Ханга застеснялась назвать ее матерью, но видимо предварительный разговор с графом дал свои ростки, она нежно произнесла, – мама… Вы, ни в чем не виноваты. Это Вам спасибо, что не забывали меня и всегда искали. Они снова горячо обнялись.
Затем Бианка подошла к графу и, поклонившись ему, сказала:
– Михал, от всего сердца благодарю тебя, ты снова вернул мне счастье, – она завертела головой, в надежде увидеть еще одного человека – барона Балинта, но, к сожалению, его не оказалось на площади среди людей.
По толпе прошел слушок и, распространяясь с неимоверной быстротой, оповестил всех жителей о счастливой и долгожданной встрече двух женщин. Жители замка, разобравшись, наконец, в чем дело, захлопали в ладоши и восторженными возгласами приветствовали мать и дочь.
Ханга взяла за руку своего парня и подвела к матери.
– Вот, мама – это мой жених Гергей.
Виконтесса с улыбкой осмотрела молодого офицера и, найдя его симпатичным и любезным, протянула руку для поцелуя.
– Гергей, рада познакомиться с тобой, мне уже успели рассказать о тебе, я горда, что у моей дочки такой славный парень, – она еще раз мило улыбнулась.
– Теперь всем нужно отдохнуть с дороги, – громко заявил граф, – вечером, когда в замок приедут гости, мы отпразднуем это радостное торжество.
Он приказал достать из погреба несколько бочек с вином и отправить в Хэди, пусть и люди порадуются такому событию.
Сквозь толпу собравшихся людей, к графу приближались пришедшие горожане, впереди их шествовали Гиорджи и священник. Михал, как всегда, приобнял друга за плечи и повернувшись, поклонился святому отцу, при этом поцеловал ему руку.