Перстень с трезубцем
Шрифт:
Гайдуки осматривали каждый угол, но пока не нашли ничего, указывающее на то, что Марош является графиней Жомбор.
От жары мучила жажда, хотелось пить. На столе оставалась неубранная после расставания с Этель еда и кувшин с вином. Слуга, не получив указания от госпожи, не стал убирать снедь со стола. Бернат понюхал содержимое кувшина и, улыбнувшись, предложил Борату, но, занятый поисками, он отказался от напитка. Бернат сделал несколько больших глотков и смакуя, произнес:
– Ух и вино! Вкуснотища! Ты будешь? – предложил он Арону.
Здоровяк принял кувшин из рук друга и тоже приложился. Вскоре глиняный сосуд опустел, и товарищи продолжили поиски доказательств.
У Ребеки загорелись глаза, когда она увидела, как гайдуки с жадностью опростали кувшин, она переводила взгляд с одного на другого, ожидая каких-то последствий, но ничего худого с этими здоровяками не происходило. Когда Борат зашел в спальню, Ребека заволновалась и пристально смотрела в проход, надеясь, что гайдук ничего там не найдет. Но увидев его выходящим с рулончиком бумаги, обвязанным золотистым шнурком, невольно приподнялась с лавки. Ее движение не осталось незамеченным Боратом, присев за стол, он развернул свиток. Это был составленный документ, на передачу рудников графа Ласло графине Жомбор, но еще не подписанный ни одной из сторон. Графиня даже не предполагала, что неотесанный мужик сможет заглянуть внутрь полой фарфоровой статуэтки в виде богини Афродиты.
– Что здесь написано? – спросил ее Борат.
– Ода богине любви и красоты.
Борат недоверчиво взглянул на графиню и, засунув рулончик бумаги за пазуху, недовольно буркнул:
– Ладно, потом разберемся.
Ребека обратила внимание, что гайдуки никогда не называли друг друга по имени.
В гостиную вошел Бернат, держа в руках большой портрет, написанный маслом неизвестным художником.
– Смотри, – обратился он к Борату, – похожа на нее?
Борат перевернул холст в рамке и увидел надпись на австрийском языке, но так как не был обучен грамоте, спросил графиню:
– Что здесь написано?
– Любимой внучке от бабушки.
– Это ты на портрете?
– Ты разве не видишь, здесь портрет светлоликой девушки? А теперь взгляни на меня.
– Так кто же это?
– Моя сестра Жомбор Ребека.
– Сколько ей здесь лет?
– Семнадцать. Ты разве не заметил дату под надписью.
Гайдуки вновь продолжили поиски, но не найдя ничего, засобирались в путь. Вашар наказал им прибыть к входу в Адскую пещеру, где на завтрашнее утро был назначен общий сбор.
– Вы мне дадите переодеться? – попросила графиня.
Борат хохотнул:
– Разрешаю, но только при мне.
– Не издевайся! Это тебе дубине неотесанной все равно, в какой одежде ходить, в грязной или…
Гайдук не дал графине договорить, а прикрыв ей рот рукой, дерзко сказал:
– Я сейчас тебя так обстрогаю, что не пройдет и года, как ты родишь маленького Жомборенка.
Гайдуки веселым смехом подхватили его шутку. Борат завел Ребеку в комнату и закрыл дверь, а сам кивнул головой Арону, чтобы он шел во двор и встал под окном.
Переодевшись, Ребека вышла и шепотом попросила Бората оказать ей еще одну услугу. Он улыбнулся и, выведя графиню во двор, проводи до уборной.
Заткнув Ребеке рот и усадив на коня, гайдуки опять направились в сторону замка Железная рука.
Михал Ласло возвращался к себе в замок. Он торопился и неустанно погонял коня. Бедное животное казалось, вот-вот откажется от сумасшедшей скачки и прекратит бег, но хозяин спешил, и конь это чувствовал, как никогда. За ним следовали семь гайдуков в полном боевом снаряжении. Неспокойно нынче на дорогах Трансильвании и знатным особам не пристало разъезжать одним без сопровождения.
Михалу уже доложили, что его невеста вернулась и теперь находится в его замке. «Боже! Три года изо дня в день я надеялся, что она отыщется. Ведь верил же, чувствовал, что она не может, вот так – бесследно исчезнуть. Этушка моя! Любимая! Благодарю тебя Господи, что ты услышал мои молитвы!»
Чтобы сократить путь, Ласло направил коня к Соляному ущелью и сквозь гору Барса собирался попасть в замок с другой стороны, где располагался центральный вход на рудники. Так он хотел сохранить в тайне свое прибытие в замок и сделать сюрприз невесте.
Через два часа отряд въехал в ущелье с северной стороны и остановился у входа в пещеру. Передав коня воинам, Ласло через тайный ход прошел в крепость. Увидев его, стражники обрадовались хозяину и, думая, что он еще не знает о возвращении Этель, поделились с ним радостной новостью. Он улыбнулся в ответ, смешно пошевеливая усами, и приказал стражникам соблюдать тишину.
Пройдя через центральную галерею, Михал поднялся на второй этаж донжона и направился в центральную залу, где обычно собиралась вся знать замка. Заслышав шаги, ему навстречу вышли слуги и приветливо улыбаясь, сказали, что госпожа находится у себя в спальне.
Уже был полдень, и Ласло был удивлен, почему Этель до сих пор не покинула своих покоев. Увидев понурый взгляд личной служанки госпожи, Михал спросил:
– С Этель все в порядке, она хорошо себя чувствует?
– Господин Михал, госпожа Этель плохо сегодня спала и поэтому недомогает, она Вас так ждет…
Он уже не слышал последних слов служанки и быстрым шагом направился в спальню к невесте.
Услышав разговор в зале, Этель приподняла голову с подушки и почувствовала, как ее вновь затошнило. Еще с вечера показалось, что кружится голова и под языком скопилась неприятная слюна. Ночью она проснулась от сухости во рту и, попив воды, почувствовала легкую тошноту. Все это она списала на волнение и смену обстановки, ведь три года не могли бесследно пройти, да и болезнь малярией, как предположила Этель, могла дать о себе знать.
Когда она услышала стук в дверь, то подумала, что вернулась служанка и попыталась громко сказать, но голос ее сильно ослаб:
– Войдите, кто там?
Дверь распахнулась, и баронесса увидела графа Михала. Она хотела приподняться, но граф опередил ее и был уже у постели. Любопытные лица старались заглянуть в комнату, но служанка притворила дверь и, прижав указательный палец к губам, жестами отогнала прислугу.
– Михал, мой дорогой! Что же ты не предупредил никого, мы ждали тебя, но не знали, когда ты вернешься. Ты мой родной!