Перстень шаха

Силин Анатолий Савельевич

– - Ты то артистом хотел, то церковником... -- проворчал я, сбавляя свое недовольство. Он ведь и в самом деле старался.

– - Не вышло ни то, ни другое. Торгую вот шмотками. Жить-то надо!

– - Ладно-ладно, не обижайся, -- утешил я несостоявшегося артиста. -- Завтра всё повторишь, но уж так, чтоб наверняка получилось.

Договорились, во сколько за ним заехать. Михаил снял рясу, крест и сложил все во вместительный пакет.

На другой день я привез его, и он вновь приступил к освящению дома и двора, снова перед этим душевно поговорив с хозяйками. Рассказывал им о чудодейственной силе иконки Божьей Матери, которую привез с собой.

Я же уехал в райотдел и с нетерпением стал ждать звонка.

Дождался.

Михаил обрадовал, сказав всего лишь несколько слов: освящение прошло удачно. Приезжайте -- признались!

А было у них так.

– - ...Ладно, все расскажу... -- вздохнула наконец Клавдия. -- Бога грешно обманывать... -- Она достала из-под половицы завернутый в тряпку нож. -- Всё как есть расскажу... Я мужа сестры убила, отец Михаил...

А вот что Клавдия рассказала в подробностях потом мне.

– - ...Мы с сестрицей Дусей в тот вечер были в церкви. Когда вернулись, то она себя плохо почувствовала и попросила, чтобы я покормила козочек и кроликов. Александр Тимофеевич был дома, глядел телевизор. Я вначале покормила козочек, а потом стала в сарайчике резать кроликам траву. Слышала, как из дома вышел хозяин. Войдя в сарайчик, он сказал, что жена приняла таблетку и уснула. «Слава Богу, -- говорю, -- уж дюжа на боль в голове жаловалась». А сама не оборачиваюсь, согнувшись, режу ножом траву. А потом... -- Не знаю, что на него нашло, но вдруг всем своим передом стал прижиматься к моему заду, а руками полез куда не надо лезть. И все упрашивал, уговаривал полежать с ним в этом сарайчике. «Чуешь, -- говорил, -- как весь горю! Давай потешимся, ну чево тебе стоит?.. Не бойся, Дуся не узнает».

Он и раньше приставал ко мне, когда сестры дома не было, предлагал втихую с ним посожительствовать. Но разве я могла помешать родной сестре? А в этот раз совсем обнаглел. Ах, думаю, кобеляка ты старый! Сестра лежит больная, а тебя на такую похоть тянет! Да разве можно!.. Не знаю уж, как получилось, я и не думала его убивать, а просто хотела оттолкнуть от себя...

В общем, с силой отмахнулась рукой назад, чтобы отвалить его, а в руке-то нож, каким только что траву резала, -- вот и попала в самое сердце. Каюсь, не хотела... Так получилось...

Потом побежала к сестре, стала будить ее, рассказывать, а когда вошли в сарайчик, он уже мертвый лежал. Долго плакали и думали, что же дальше делать. Дуся решила меня не выдавать. Ножик спрятала под пол, а сама стала звонить в милицию...

Ко всему этому добавлю только, что я изъял орудие убийства и всех троих привез на допрос в прокуратуру. Так мной было раскрыто преступление на улице Малявина. Клавдию осудили за убийство по неосторожности на два года условно.

Месть

Этот случай произошел в холодную январскую ночь 1985 года. В мою память он врезался надолго. Я дежурил тогда в оперативной группе, и дежурство проходило спокойно.

– - Вот здорово! -- радовался тому, что на улице под тридцать градусов мороза, а я в тепле. Думал, и вся ночь пройдет без вызовов. Однако...

Где-то около четырех утра позвонил дежурный по отделу Сегитов и сказал, что надо срочно проехать на улицу Комарова; там беда -- сын облил отца серной кислотой и ушел из дома, чтобы то же самое сделать со своей матерью. В ту ночь его мать дежурила вахтером на заводе «Электроприбор».

Я записал адрес, и мы с водителем Алексеем (фамилию не помню), выбежали во двор, где

стояла дежурная машина, которую сотрудники называли «буханкой». А на улице и в самом деле морозец ой-ей-ей какой! То ли оттого, что вышел из теплой комнаты, то ли, потому, что наша «буханка» за ночь основательно остыла, но пока Алексей заводил машину да стал немного ее прогревать, моя спина чуть не примерзла к сиденью. Наконец тронулись, но ощущение такое, будто сижу на куске льда.

Ехал и думал: что же случилось в квартире на улице Комарова? Когда звонил дежурный, я попытался разузнать подробности, но он не ответил, а нетерпеливо поторопил: «Езжайте быстрее! Как разберешься -- позвони!»

Подъехали, вот тот дом и подъезд. Водитель остался в машине, а я бегом в дом. Нашел квартиру. Дверь приоткрыта. Если откровенно, то опасался -- мало ли что меня там ожидает, тем более что не было никакой конкретной информации.

Заходил осторожно, прислушиваясь и приглядываясь, ведь могла ожидать любая замануха или провокация, потом перед прокуратурой не отпишешься. В коридоре никого. На кухне тоже. Двери в туалет и ванную закрыты, в комнате, что с левой стороны, все аккуратно прибрано. Я уже подумал не обман ли какой? Но почему тогда дверь в квартиру была приоткрыта? Да и чей-то голос, когда заходил, вроде как послышался. И вот дальше, в другой комнате, я увидел то, что приковало все мое внимание. Сбоку стола с телефонной трубкой в руке сидел мужчина лет под пятьдесят, все тело которого было усыпано красными пятнами, волдырями и подтеками. А воздух в комнате густо пропитан запахом кислых щей. Страшное зрелище!

Понял, что сидел сам хозяин. Глаза страдальца -- он, видно, вовремя успел их закрыть, потому и не ослеп -- выражали нестерпимую боль, тоску, скорбь и взывали о помощи. Еле слышно он попросил меня подойти поближе. Я подошел. Мужчина сбивчиво стал пояснять, что сын после ссоры облил его серной кислотой, а потом с бутылкой кислоты пошел убивать мать. Он уже вызвал скорую и умолял поспешить к «Электроприбору», где в эту ночь дежурила жена. Уточнив, давно ли ушел сын и в чем был одет, я быстро известил дежурного о том, что случилось, вкратце объяснил ситуацию и -- бегом к машине, чтобы перехватить сына.

Водитель движок не глушил, хорошо прогрел его, и мы рванули к «Электроприбору». Время было утреннее, транспорта на улице почти никакого. Подъезжая к проходной завода, дежурный по отделу сообщил, что когда на квартиру по вызову приехала скорая помощь, хозяин был уже мертв. Он также проинформировал, что туда направлен дежурный следователь прокуратуры.

Остановились у заводской проходной. Я полагал, что до завода сын скорее всего станет добираться через улицу Депутатскую, потом по частному сектору, чтобы выйти к улице 20-летия Октября. Его надо было опередить. Увидев на вахте женщину, спросил:

– - Вы, Алёхина? Проживаете на улице Комарова?

Она утвердительно кивнула и с тревогой спросила:

– - А в чем дело?

Разговор наш был скоротечным: я спешил, чтобы не допустить еще одной смерти. А она, как узнала, что я из милиции, разволновалась, видно, материнским чутьем почувствовав неладное и буквально забросала меня вопросами. Я сказал, что ее сын с отцом крепко повздорили и что скоро вернусь, расспрошу о взаимоотношениях в их семье.

Выскочив из проходной, подошел к машине и попросил водителя отъехать в сторону Вогрэсовского моста и там ждать дальнейших указаний. Сам же неспешно пошел в сторону Дома быта. Был твердо уверен, что сын пойдет именно по улице 20-летия Октября.