Первая Галактическая (сборник)
Шрифт:
Игорь надеялся — стоит уйти подальше от остекленевшей ямы, и этот ужас отступит, уменьшится пропорционально расстоянию до эпицентра катастрофы. Еще немного, и он встретит людей, свяжется по рации со спасательными службами, сможет передать информацию об оставшихся в бункере детях…
Тщетно…
Пепел не умеет кричать… Хлопья сажи, кружащие над погибшим городом в погребальном танце жестокого снегопада, были страшны, но куда страшнее оказались свидетельства мгновенной смерти там, где взрывная волна и излучение уже не могли полностью их уничтожить.
Между погибшим городом и столицей Дабога лежало триста километров плантаций, полей, мелких, соединенных сетью дорог ферм и населенных пунктов.
«Беркут» двигался со скоростью около сотни километров в час. Через сорок минут датчик радиации чуть умерил свой тревожный блеск.
Игорь вел машину по дороге. Справа и слева от него возвышались черные, обугленные стволы деревьев. Они тянули свои узловатые руки–сучья к страшному, клубящемуся небу, будто застыли в момент удара в немом, бесконечном крике.
Через полкилометра дорога влилась в поселок.
Дома стояли мертвыми, лишенными крыш коробками. Оконные проемы, будто пустые глазницы, щерились осколками выбитых рам. Под ступоходами «Беркута» что–то неприятно похрустывало.
Приближаясь к крайнему дому, Игорь вдруг содрогнулся.
На черной, покрытой коростой сажи стене четким, светлым контуром выделялся силуэт человека. В первый момент Игорь не понял, что это на самом деле… и его сердце радостно дрогнуло, но, присмотревшись, он вдруг с ужасом осознал, что видит только контур, отпечаток той фигуры, которая стояла в момент взрыва подле стены…
Чуть более светлый контур в том месте, где адское излучение встретило на своем пути живую плоть… отпечаток уже не существующей жизни, навечно прорисованный в оплавленной стене…
В конце поселка его ждало еще одно потрясение.
По краю дымящегося поля шла слепая корова.
Бедное животное не понимало, что произошло. Один ее бок полностью сгорел — из–под обугленной шкуры торчали окровавленные ребра. Корова ковыляла на нетвердых, подламывающихся ногах, истошно крича. Игорь был настолько потрясен этой сценой, что на минуту забыл об управлении. «Беркут» остановился, издав затухающий вой сервоприводов…
Видимо, животное услышало этот звук. Корова остановилась, беспомощно, слепо повернувшись… и глазам Игоря предстала сводящая с ума картина: другой бок животного каким–то чудом оказался не тронут…
В этот страшный, затянувшийся миг он заплакал.
Он понял — что бы ни случилось на Дабоге, но старая жизнь уже не вернется… никогда.
Кричащая корова, один бок которой представлял собой кровавое месиво сожженной плоти, а другой лоснился тщательно выскобленной, ухоженной шкурой, была как две половинки разломанной жизни. Она не сможет дальше жить… — вдруг с отрешенностью подумал Игорь и понял, что данное утверждение относится ко всей планете…
В этот миг ему хотелось одного — кричать в унисон с предсмертным, полным боли и незаслуженной обиды криком животного…
Нет… Нет… Нет…
Мысли бились в голове, как ошалевшие звери в тесной клетке.
Нет… Я не могу…
Игорь знал — он должен двигаться дальше, потому что за его спиной в мрачных глубинах бункера остались дети. Живые, здоровые дети, которые, вероятно, уже потеряли все, кроме надежды…
Он должен привести к ним помощь…
***
Из черных, клубящихся туч внезапно пошел проливной дождь. Где–то у горизонта бесновались молнии. Внешние динамики «Беркута» передавали монотонный шелест падающей воды и отдаленный, сглаженный расстоянием рокот громовых раскатов.
До столицы Дабога оставалось не больше тридцати–сорока километров, но Игорь еще не встретил ни одного человека. Никто не выходил на связь, вся планета опустела, вымерла.
Он отчаянно надеялся найти в столице живых людей, узнать у них наконец, что за катастрофа постигла Дабог, потребовать срочной эвакуации для оставшихся в бункере детей…
Людей он нашел на городской окраине.
Дождь падал сплошной стеной, ухудшая и без того скверную видимость. «Беркут» пробирался меж рядами деревьев бао, по направлению к одной из радиальных дорог, которая вливалась в город с севера. Когда ему оставалось пройти не больше полукилометра по раскисшей от дождя почве плантации, навигационная система робота внезапно закатилась злобным, заполошным воем. Игорь, отупевший от горя и многочасовой монотонной ходьбы, вздрогнул всем телом, выпрямившись в кресле и ошалело посмотрев на приборы. Машина остановилась, так и не преодолев последнего, растущего почти вплотную к дороге ряда деревьев.
Впереди, там где радиальная трасса сливалась с кольцевой, у устья просторной дорожной развязки на широких обочинах стояло десять совершенно не знакомых Игорю летательных аппаратов Даже издали, без оптического увеличения, они казались огромными. Внеатмосферный носитель «Беркута», который Игорь справедливо считал сложным и внушительным суборбитальным кораблем, выглядел бы на их фоне как ребенок рядом со взрослым двухметровым мужчиной…
Модули стояли, деловито вытянувшись цепью. Дождь не долетал до них добрый десяток метров. Над странными аппаратами блуждало зеленое свечение электромагнитного статис–поля. Именно из–за него следящие системы «Беркута» не смогли издалека различить такой массы горячего, дышащего энергией металла. Промеж непонятных летательных аппаратов, которые подозрительно походили на космические корабли, сновали люди в неуклюжих, громоздких костюмах, отдаленно похожих на скафандры. Чуть впереди, выдвинувшись на возвышение второго уровня дорожной развязки, стояли десять машин, напоминающих огромные вездеходы. Их литые ребристые колеса диаметром около двух метров казались издалека чудовищными фрезами.
Игорь устал, измучился от стывших в груди подозрений. Протянув руку, он включил передатчик и начал медленно вращать ручку настройки, пытаясь вручную прогнать диапазоны связи.
Почти что сразу в уши ударил чужой, незнакомый голос. Не в том плане, что Игорь не знал личности говорившего, — это, в сущности, пустяки, — в первый момент он не узнал самого языка!..
Потребовалось несколько затянувшихся секунд, чтобы он понял, — это тот же интеранглийский, на котором говорил весь Дабог, только изуродованный странным акцентом и непонятными оборотами речи.
Он похолодел, вслушиваясь в звуки голоса, постепенно свыкаясь с его акцентом, начиная различать слова, и когда понял, о чем идет речь, то молча, до крови закусил губу, продолжая слушать…
***
Разноголосица в эфире звучала сразу на нескольких частотах. Коммуникационное устройство шагающей машины перекрывало любой из диапазонов связи.
— Проклятые крысы!.. Эй, Джонни, тут целая сеть бункеров!
…
— О чем говорить? Да, сэр, непременно. Сейчас выясню…
…
— Докладывай толком, капитан, в чем проблема?! Почему подразделение вернулось на исходную?!