Первая Галактическая (сборник)
Шрифт:
Он просто боялся открыть глаза и увидеть, как разбирают завалы искореженной техники, как достают из–под них мертвые тела близких ему людей…
В рубку его машины тоже поднялись какие–то люди, — он полуосознанно отвечал на их вопросы, потом они ушли, забрав с собой смертельно раненного Диму Дорохова, а Вадим продолжал сидеть в кресле…
Ему казалось, что нет сил напрячь ни один мускул, нет возможности мыслить, нет смысла жить… Это был неизбежный метаболический и психологический спад, наступающий после запредельного напряжения сил, но Вадиму не шли на ум медицинские термины, — он просто сидел, закрыв глаза, и сам не понимал, жив в
— Командир, тут одна девушка интересуется: ты собираешься вылезать или нет?
Эпилог
Два месяца спустя.
Околопланетное
пространство Элио
Третьи сутки шел ожесточенный бой на орбитах.
Ударный флот Земли под командованием адмирала Надырова вел изматывающую блокаду планеты, оставаясь вне досягаемости наспех сконструированных систем противокосмической обороны.
Штурмовики, волна за волной, накатывались из космоса, их встречали редкие, тающие на глазах заслоны истребителей, часть которых была переброшена на Элио с луны Стеллар, а часть — произведена на подземных заводах Дабога, продолжавших работать, несмотря ни на что.
Антон Вербицкий недавно вернулся с сожженной дотла планеты после очередного временного прорыва блокады. Трижды он побывал на Дабоге, забирая партии космических истребителей, на производство которых были перепрофилированы все подземные заводы.
На поверхности давно царила лютая ядерная зима, большинство жителей были эвакуированы, но нашлись те, кто остался, и он поражался их мужеству.
Последний рейс на Дабог оказался спокойным, и Вербицкий так до конца и не понял — почему? Куда–то исчез второй ударный флот Альянса, да и о судьбе третьего, которым командовал Надыров, долгое время не было никаких данных, и вот он появился на орбитах Элио, всплыв из пучин гиперсферы на дальних подступах к планете.
Общая картина космического противостояния Земли и Колоний, по мнению Антона, складывалась удручающе: его родную планету скользящим ударом атаковала эскадра Горнева, потом второй флот исчез, но ему на смену пришли крейсеры Надырова… О судьбе Кьюига не было никакой информации, — очевидно, планета лишилась всех спутников связи, и, быть может, она уже захвачена силами Альянса.
Не атакованными оставались лишь поселения луны Стеллар, но по раскладу сил чувствовалось, еще немного — и флот Надырова, раздавив тающую оборону Элио, сможет вплотную заняться последней колонией из черного списка Джона Хаммера…
Антон думал об этом машинально, не отвлекаясь от управления истребителем.
За истекшие полгода, которые прошли с момента первого прорыва блокады Дабога, многое изменилось в техническом оснащении обеих противоборствующих сторон. Напряжение боевых действий, словно бич, подстегнуло промышленность, заставив тяжелую индустрию развитых миров работать исключительно на войну. Началось взаимное проникновение технологий, невольный обмен ими, — в составе ударных сил Альянса появились серв–машины, скопированные с шагающих аграрных роботов Дабога, а малые космические корабли колонистов более не напоминали неуклюжих чудовищ, созданных на базе грузовых судов. Образцы сбитых над Элио и Дабогом «Гепардов» были тщательно исследованы, и новая техника получила от машин Альянса иной принцип вооружений. Вакуумные орудия, использующие для разгона снаряда ничтожный по отдаче электромагнитный импульс…
И все равно, несмотря на новые достижения в области военных технологий, колонии последним усилием удерживались на грани полного краха.
Казалось, еще одна–две атаки — и конец…
Техника не выдерживала, люди сходили с ума, и сегодня, совершая четвертый за истекшие сутки боевой вылет, Антон Вербицкий уже достиг той степени моральной и физической усталости, когда собственная жизнь теряет значение…
Он шел в последнюю атаку, чтобы забрать с собой как можно больше врагов.
***
— Внимание, наблюдаю группу «Гепардов» на встречном курсе. Идут в сопровождении звена «Фантомов». Боевое перестроение!
Голос командира эскадрильи бился в коммуникаторе шлема, далекий, нереальный, словно их разделяли не километры пустоты, а сотни световых лет.
Антон машинально выполнил маневр перестроения.
Он видел алые точки на боевом радаре.
— Первое звено атакует группу прикрытия, второе и третье — на перехват штурмовиков!
— Первый, задачу понял, — сквозь зубы ответил Вербицкий, сопротивляясь нарастающей перегрузке. Двигатели его истребителя работали в режиме форсажа. В глазах темнело, на фоне звезд плавали иллюзорные искры…
Что–то нашептывало из глубин подсознания — это твой последний бой… последний…
Он поднялся над плоскостью эклиптики вражеских машин, потом кинул свой истребитель по ниспадающей траектории, атакуя пятерку «Фантомов», прикрывающую несущиеся к планете штурмовики.
Вакуумные орудия работают почти бесшумно, от вылета снарядов ощущается лишь легкая дрожь в переборках корабля да неясный шум, похожий на шелест лопастей раскручивающегося вентилятора. Никакого звона падающих гильз, рывков отдачи и прочих неудобств, с которыми приходилось сталкиваться пару месяцев назад. Снаряды ускорялись уже вне ствола за счет микрореактивных двигателей, и потому трассы очередей выглядели зримыми, словно сквозь чернь космоса к смутным силуэтам вражеских машин тянулись длинные ниточки огненных бус.
Есть!
Головной «Фантом» резануло очередями, развалило на куски, мутный выхлоп декомпрессии окутал обломки, и Вербицкий машинально отклонил свой истребитель, чтобы не вонзиться в смертельное облако разорванного металла.
Радости, упоения победой не было, — его чувства скорее напоминали глухое подсознательное удовлетворение от хорошо проделанной работы, — бесконечные вылеты стерли всю остроту ощущений…
Резкий поворот в сторону, мелькнувшие по траверсам навигационные огни «Гепардов», скрещивающиеся за кормой очереди, предсмертный вскрик ведомого в эфире, и новый взрыв мутного газового гейзера…
Он проводил взглядом прошитый очередью истребитель своего звена, который, сохранив очертания корпуса, улетал во мрак, оставляя за собой длинный шлейф кристаллизующихся газов…
Антон знал — если ему суждено вернуться на Элио, то пройдет час или два, и снова на взлетно–посадочных полосах завоют сирены и вспыхнут стартовые огни.
Это будет продолжаться до тех пор, пока последний истребитель не канет во мрак с мертвым пилотом на борту, потому что нет силы, способной по–настоящему дать отпор дрейфующим в пространстве крейсерам проклятой прародины, которые спокойно и методично посылали на штурм планеты все новые и новые группы машин, словно издеваясь над тающими силами сопротивления.