Первая империя. Книга 13. Паладин Веры: Долгий путь до Аландона. Том 3
Шрифт:
– В сторону! – проревели медики, спрыгивая с брони своего боевого катафалка и подбегая к раненым…
Парню тут же перевязали обрубок руки, из которого фонтанчиками брызгала почти черная кровь, вкололи анестетик, обезболивающее и на носилки, внутрь бронника! А Матвей лежал и тупо бессмысленно мычал – его голова просто лопалась от адской боли внутри черепа! И еще – в голове просто по адски звенело на одной, противной ноте…Да и взгляд был неживым каким-то?
Фельдшер, подскочивший к нему, бегло повертел его голову, вызвав остервенелое мычание, пощупал пульс и принялся резво перебинтовывать голову, наложив сначала тампоны на уши…Спустя две минуты, Матвей тоже был уложен на носилки и удернут внутрь медицинского броневика!
– Петренко! Геть сюды! – рявкнул Михалыч второму замкомандира дивизиона, схватил того за рукав и прорычал – цели по корректировщику, обеспечить подавление целей противника, наступление не прекращать! Задание понял? Выполняй, касатик! Я убываю с командиром! Погнали…– и нырнув за место стрелка, он прилип к гашеткам пулемета…
Броневик фыркнул двигателем, плюнул жирно – саженным клубом дыма и сорвался с места, вынося из-под огня командира десантной операции моторизованной Особой бригады резерва Главнокомандования! Через полчаса, с визгом тормозных механизмов, они остановились у палатки полевого Экспедиционного госпиталя, прикомандированной медсанчасти…Командуя выгрузкой/погрузкой бессознательных тел, Михалыч во все глаза смотрел за окружающей средой и конкретно – за телом Матвея…Он выполнял батин наказ – всегда и всюду быть с Матвеем! И потому его палец дрожал на спусковом крючке пулемета. когда выносили Матвея и клали на стационарные носилки и уводили вглубь госпиталя…
– Кто вы, да почем…– не успел закончить свою речь старший доктор госпиталя, майор Кипятенко Андрей Сергеевич…
Михалыч в ответ только молча ему сунул корочки Особого отдела при контрразведке фронта… Доктор только согласно кивнул, подтверждая полномочия Михалыча и отвернулся…будто тот перестал для него существовать!
– Держись, Брат! – шептал виновато пересохшими губами Михалыч, во второй раз уже проворонивший смерть, которая вплотную подобралась к его опекаемому побратиму!
Но вместо Матвея на него смотрели безмолвно те самые белые буркала…Из уголка рта тянулась тоненькая струйка кровавой слюны, из-под бинтов – тихо текла струйка крови, пачкая такую белую, повязочную ткань…И Михалыч беззвучно плакал, держа Матвея за руку!
– Матвеюшка, сердце мое! Беда, опять смертушка рядом прошла! Сокол ты мой ясный! – дерну-лась в момент ранения Марфа, качая на ногах доченьку, голубоглазую Ксению…А та, словно поняв, что с отцом – беда!? Вскинула на мамку скуксившиеся глазки и тоненько захныкала – Мама? С папой – беда? Ему сильно больно?…
И мать просто органично почуяла, что её дочери и ей самой стало невыносимо больно! Мужа ранило… опять!? И уронив голову на руки, она горько расплакалась, а детки, услышав, что мама рыдает…подскочили и обняв ручёнками за белы ноги и за колени, запричитали – Маама! Не плачь мама!…
Тот эмоциональный выплеск энергии горя обратной связью достиг обратно Матвея и стебанул его нервную систему ожогом реальной боли – Марфа! Ладушка моя!…
И напугав Михалыча до икоты, Матвей суматошно сел на кровати, очумело поводя бессмысленны-ми глазами – Где я? Что я? Зачем я? Михалыч? Ты какого хрена здесь делаешь? Вперед, твою мать! Расстреляю за трусость! – и попытался скрюченными руками схватить побратима за грудки!
– Спокойно, Брат! Я рядом по прямому приказу Государя-императора! С недавних времен, Я – твой Тайный ангел-хранитель! Ты слишком стал дорог не только казакам, безмерно любящим тебя суровым мужам! Но и России – матери и похоже, всему Миру, друг мой!? Уж слишком многого вокруг тебя деется! – и положив успокоенную руку Матвея, через силу уложил того, поправил одеяло и прошептал на ухо – А Марфа Пантелеевна даром, что станичная травница! Учухала твое состояние через половину земного шара!? Сильна твоя ведунья любимая, нечего сказать – сильна без меры! Отправь ей сообщение, мол здоров, скоро поправлюсь и отбуду домой!…– пофантазировать ему не дал сам Матвей – Размечтался, Старый хрен! Хочешь без меня Лондон приступом взять? Фигу! – и он стеная, с трудом вытащил из-под одеяла кулак и сложив фигу, вытянул её к физии Михалыча…
– Не, ну вы посмотрите на этого раздолбая! Не успел к смерти на свиданку сбегать, а туда же, побратиму фигу кажет! – и Михалыч облегченно расхохотался, стукая ладонями по коленке!
– Матвей Пантелеевич, вам телеграммы из Питера и дома… – проворчал адъютант и сунул в руки Михалыча два листка бумаги…
– Ого, от Государя! – и трепеща, он вскрыл листок, сложенный конвертом с оттиском гербовой печати императора!
– Ну что там? – забывшись, протянул Михалыч…– Матвей хмыкнул и кинул на него уничижающий взгляд…– Ишь, черт любопытный! Ничего особого, интересуется тяжестью ранения? И сетует, что сорвался я с обещания подать ему Англию на блюдечке…Ха, хитрец!…
– А во второй? – опять не утерпел Михалыч… – Не борзей, друг мой сердешный! Это личное, так что закрой дверь с той стороны, ну давай…Михалыч! Оставь меня ради всего святого!…
Его неудержимо тянуло к тем скупым строчкам из родного дома, что всколыхнули все в нем! И горючие слезы неудержимо стали просачиваться на его лицо…И он понял, что его тяготило все эти последние полгода – дом! Жена с любимыми детками…Родители…Его станица! Все, в чем он оставил хоть крохотную частичку своей многострадальной души…Англия…Проклятая богом страна! Только она стояла между ним и его домом…
– Ну все, Ллойд Джордж! Теперь тебе хана! Урядник! Форму мне! Я возвращаюсь в войска! – и он отчетливо понял, что теперь его ничему не остановить!
Он все сметет со своего пути к родному дому, обогнув по сути, весь земной шар! И эта война – последняя!
– Ты что такое удумал, варнак? – в палату ворвался Михалыч. растопырив руки и испуганно вытарашив глаза, став похожим на рака…
– А ты попробуй меня теперь остановить! Я теперь сильнее любого мифического великана, Михалыч! – и в подтверждение своих слов схватил железный стул, стоявший возле стола и крякнув, согнул в дугу его металлическую ножку!
Глаза Михалыча полезли на лоб! А главврач безмолвно стоял на пороге, его пенсне упало и теперь мерно качалось на плече…выпав из удивленно выпученного глаза! На его глазах, человек только что получивший контузию средней тяжести, обремененной более ранними травмами по определению не может вот так…просто сгибать в дугу сантиметровой толщины железо, лишь слегка крякнув?! Это же что, контузия прошла в неполный час после самого ранения? Не может быть! Но он – вот он на расстоянии вытянутой руки…
– Постойте-ка батенька! Вы куда это намылились? Да мне император потом в Акатуевские свинцовые рудники сошлет! У вас ранение… – но был оборван самым бесцеремонным образом – Спокойно, Док! Я здоров, как бык! – и он дал себя осмотреть и замерить сердцебиение и кровяное давление!
Бух-бух-бух! Сердце раненого пациента бухало с сосредоточением тягового дизеля Катерпиллера! И нет ни малейшего намека на сбой сердечного ритма, что крайне обязательно при контузии даже в самой малой доле? А кровяное давление – 129/67/73? Доктор даже помотал головой, словно отгоняя видение – пациент при нем – здоров, как бык!