Первая любовь

Зайцева Мария

Она с утра была на ногах, сначала отучившись три пары, а потом отбегав между столиками в шашлычке с подносом.

Ступни гудели, пальцы в промокших насквозь сапогах просто отваливались, невозможно хотелось сесть куда-нибудь в уголок и умереть.

Митяй целеустремленно тащил ее по коридору, сил сопротивляться ему не было совершенно.

Вот и комната двести пять. Музыка из магнитофона на подоконнике, что-то блатное, Круг, кажется, клубы дыма, вонь дешевого спиртного, громкий развязный смех.

– О, Митяй! Припер-таки Дюймовочку!

Давай сюда!

Митяй ободряюще сжал ее за вздрогнувшие плечи, обвел всех тяжелым взглядом:

– Нехер болтать.
– протолкнул Кристину в угол комнаты, к диванчику, где им резво освободили места с краю.- Раздевайся.

Кристина, выдохнув, нерешительно потянула куртку с плеч, сняла шапку. Пушистая толстая коса, ее единственное богатство, развернулась змеей до ягодиц, кудрявые светлые волосы , не слежавшиеся даже под плотной шапкой, завились еще больше на висках от влажности, придавая всему облику девушки воздушность, потустороннюю загадочность и хрупкость.

Кристина испуганно оглянулась на Митяя в внезапно обушившемся на комнату оторопелом молчании, опять, в который раз, застыла, словно в гипнозе.

Митяй глядел на нее жадно и восхищенно, словно не видел до этого, словно увидел… Кристина не могла даже сформулировать, кого. Привидение что ли?

Он протянул к ней руку, словно в трансе, провел пальцами по волосам, дотронулся до скулы, чуть коснулся нижней губы, вздрогнул.

Кристина не замечала всеобщей оторопи, слишком увлеченная тем, что происходит между ней и Митяем.

Не понимая, что же происходит. Почему он так смотрит на нее, почему так прикасается.

Почему вообще так себя ведет.

Его легкие прикосновения к лицу казались слишком интимными, обжигали, заставляли дрожать и покрываться мурашками.

Его жадный откровенный взгляд пугал, сердце выпрыгивало к горлу.

Митяй, наконец, заметил раздевающие взгляды парней, устремленные на Кристину, нахмурился.

И, как по команде, все загомонили, задвигались.

Кристине показалось, что звуковая волна, как море, нахлынула на нее. Только что ничего не было, как вдруг все разом возникшие из тишины звуки поглотили их интимное молчание, жаркое переглядывание.

Митяй потянул ее рядом с собой, прижал горячим , как печка, телом к подлокотнику дивана, обнял тяжеленной рукой за плечи, сунул в замерзшие пальцы исходящую паром кружку с чем-то алкогольным.

Кристина отпила, дыхание перехватило от крепости, а затем внезапно стало легко, тепло и хорошо. Уютно и безопасно.

“Все-таки спиртное раскрепощает”, - вяло подумала девушка, откидываясь в объятия случайного знакомого, уже без страха, отдавшись на волю судьбы.

Она пыталась слушать о чем говорят приятели Митяя, смеются малознакомые девушки, с которыми она только переглядывалась до этого в коридоре общаги.

И понимала, что ей наплевать, категорически наплевать на все происходящее.

По мере опустошения кружки значение приобретали только наливающаяся горячей тяжестью рука парня на ее хрупком плече, его неровное хриплое дыхание, которое она прекрасно слышала, прислоняясь к широченной груди, его жадный жаркий взгляд, постоянно скользящий, исследующий ее губы, глаза, пушистые волосы, ложбинку груди в скромном вырезе кофточки.

Глава 2

Митяй со страхом думал, что было бы, если б он не пошел на вечер встречи выпускников в общагу.

Ведь не хотел.

Он ходил как-то, пару лет назад, когда еще были ярки воспоминания, и работали любимые учителя.

Теперь там мало кто остался, кризис крепко ударил по всем, по учителям в особенности.

В общаге сидеть тоже не очень хотелось.

Чего он там не видел? Свежее мясо?

Да ну нахер.

Еще болячку подцепишь какую-нибудь, девки там всегда были на редкость распутные. Кое-кто даже промышлял по - серьезному.

Но Валек бубнил, бубнил, бубнил, действовал на нервы с похмелья, и Митяй вяло согласился, решив свалить, как только приятели найдут себе девок на ночь.

И не нажираться. А то ведь и сорваться можно, загулять на пару суток.

В понедельник ему надо было на работу, Михалыч не любил, когда опаздывали и приходили с помятыми похмельными физиономиями.

Митяй, как одно из доверенных лиц, должен был показывать пример. Об этом ему неоднократно в особо матерной форме указывалось.

Матом Михалыч разговаривал только с доверенными лицами. Ну еще с некоторыми партнерами по автомобильному бизнесу, которые другого языка не понимали. Так что очередной вынос мозга словами, где приличными были только предлоги, можно было воспринимать, как проявление уважения.

С теми, кого не уважал, Михалыч разговаривал вежливо и тихо.

И потом так же тихо закапывал.

Начало вечера полностью соответствовало ожиданиям Митяя.

Водка была хуевая, пиво теплым, девки стремными.

Он все-таки слегка накидался, мутно разглядывая присосавшуюся к нему телку, решая, надо ему это или ну его нахер.

По всему выходило, что ну его нахер.

Хотелось еще накатить, но тогда могло потянуть почесать кулаки.

Митяй знал за собой эту особенность, и, как серебряный призер страны по дзюдо, справедливо опасался последствий.

Пару раз влетал уже так, по молодости и по пьяни. Михалыч отмазывал.

Митяй переживал, понимая, что должок за ним, а быть должным такому человеку, как Михалыч, было стремно. Поэтому наращивать проценты не стремился.

Нажираться было нежелательно, баб нормальных не наблюдалось, поэтому хотелось сорвать на ком-нибудь злость.

Парни, чувствуя такое настроение Митяя, особо не старались не отсвечивать, подливая пивасика и отвлекая изо всех сил.

Тут всех позвали в другую комнату, где ожидались бабы на порядок лучше.