Первая любовь

Князева Мари

— Как спать охота! — протянула Машуля. — Кирь, пойдем бай-бай. У Мани завтра рано утром йога…

— Маня… — промямлил сын, и у меня горячий мед по сердцу растекся.

— Вы каждый день будете заниматься? — спросила я дочку.

Она пожала плечами:

— Не знаю. Но думаю, да, по возможности.

— Манюсь.

— М?

Я глянула на Кирю и вздохнула:

— Ну пойдем, там поговорим.

— О чем? — спросила Маша, заходя в комнату.

— Да так, просто. Тебя нынче не поймаешь, все где-то

бегаешь с друзьями…

— Разве? Я сегодня всю вторую половину дня дома просидела…

Я переодела Кирю в пижаму, поцеловала его в макушку и помогла ему залезть на кровать, а Манюня прилегла рядом, поглаживая его по пушистой головке. Мы с ней перешли на пониженный тон.

— Ну что, как вы покатались с Денисом? — спросила я тихо.

Машуня нахмурилась, но соврала:

— Нормально.

— Он тебя не обижал?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Ты какая-то грустная вернулась.

— Все в порядке, мам.

— Я просто хочу тебе сказать, что если кто-то делает что-то неподобающее, ты не обязана это терпеть, несмотря ни на какие, там, знаки внимания и услуги с его стороны.

— Какие еще услуги?

— Ну, вот, кататься он тебя возил…

— Аа, понятно. Я знаю, мам, и не терплю.

— А Глеб… как смотрит на твою дружбу с Денисом?

— Странно, что ты спросила.

— Ничего странного. Они же мальчики, у них всегда, чуть что, соперничество включается.

— Ну да, есть немного.

— Немного?

— Пока не дрались, — улыбнулась Машка.

— Ах ты, кокетка! А ты и рада, что они из-за тебя соперничают?

— Да нет, мам, я не такая…

— А кто из них тебе больше нравится?

— В каком смысле?

— Ну вообще.

— Да не знаю я, мам. Они очень разные, как их сравнивать?

— Ладно, не сравнивай. Но я хочу тебе дать совет. Разрешишь?

— Конечно, приму с радостью.

— Слушай. Глеб — хороший мальчик, а этот Денис — он… хм… ну, более хулиганистый, что ли. Понимаешь?

— Понимаю. Тебе кажется, что он плохой мальчик.

— Ну не без этого.

— Мне кажется, ты не совсем права. Он наглый немножко и, как бы сказать, любит повыделываться, шокировать окружающих, но я не думаю, что он плохой человек.

— Однако ты помни, что он к тебе сейчас своими лучшими сторонами поворачивается, потому что хочет понравиться.

Маша пожала плечом:

— Пусть так. Я в любом случае далека от того, чтобы увлечься им.

Это меня обрадовало, но не стоит полностью доверять юным девицам — они и сами часто не знают, что у них на душе.

— Хорошо. И все-таки я тебя предостерегу. Вот эта мужская наглость — она часто кажется женщинам привлекательной. Знаешь, почему?

— Почему?

— Это как бы признак смелости, решимости, умения проявлять агрессию в нужный момент. Но такие вещи часто обманчивы.

Потому что такой человек может свою агрессию и эгоизм и на тебя направить запросто — ты не угадаешь.

— Поэтому лучше дружить с хорошими мальчиками, — закончила за меня Манюня. — Так?

Я вздохнула:

— Не убедила?

— Ты думаешь, Глебу не свойственна агрессия?

— А ты видела его таким?

— Да, они с Денисом постоянно вздорят.

— Вряд ли Глеб когда-нибудь направит свою агрессию на тебя.

Он в тебе души не чает…

— Я поняла твою мысль. Но хочу сказать, я с ними обоими только дружу.

— Это хорошо. Но придет время — ты влюбишься. Помни и тогда мои предостережения.

МАША

Я пришла от Дениса домой задумчивая и грустная. Разумеется, тщательно умылась, но ощущение испачканности не проходило — видимо, оно не физическое.

Денис, конечно, не удовольствовался моим номинальным прощением и уже через полчаса прислал сообщение с анимированным и озвученным Винни-Пухом, висящим на голубом шаре и окруженным пчелами:

— Я думал-думал, я все понял! — вещал мультяшный мишка на повторе.

И ниже текст:

«Я просто разучился дружить с девочками. А может, и не умел никогда. Это как-то не принято…»

«Но я буду учиться! И стараться!»

Я не стала ему отвечать. Сейчас опять заговорит мне зубы и подпишет на какую-нибудь авантюру! Плавали, знаем.

Денис выждал еще минут пятнадцать и взялся за запрещенные приемы:

«Что, скажешь, твой Глебушка — идеальный просто-друг?»

Черт, надо его осадить, пусть даже ценой потери гордого молчания:

«Еще одно слово про него скажи — и больше я никогда никуда с тобой не поеду!»

«Прости, Марусь. Слушаюсь и повинуюсь! Молчу!»

Остаток дня я ходила по дому, как привидение, и все думала-думала. Но это было бессодержательное блуждание мыслей — я не могла принять никакого толкового решения. То ли мозгов не хватало, то ли информации. Что я знаю про Дениса? Да почти ничего… И тогда я решила обратиться за советом к тому, с кем, по его собственному утверждению, он хоть сколько-нибудь общался. К Дине. Возможно, она сумеет подсказать мне что-то толковое.

Вечером, когда родители уже ушли к себе, а я прибрала на кухне, явился Глеб. И странное дело: мое подспудное необоснованное чувство вины, которое я испытывала после эпизода с повидлом, мешало мне радоваться встрече с другом. Отравляло ее и вызывало глупое раздражение, которое надо бы направить на Уварова, а оно льется из меня совершенно не туда…

— Привет! — Глеб тоже был не особенно весел. Устал, наверное.

Я не захотела ни обнять, ни поцеловать его при встрече — все из-за того же ощущения грязи на моем лице. Не пожелала пачкать еще и его.