Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика
Шрифт:
Национальное восстание, гражданская война или партизанское движение — могут ли эти революционные факторы прийти на помощь своей классической стратегией и вывести ее из заколдованных границ этого рокового права закона стратегических пределов?
Этими вопросами должна заняться современная военная наука. Надо глубоко проанализировать все факторы стратегических возможностей «малой войны», как политического, так и стратегического характера.
Однако уже сейчас можно сказать, что «опущенная на парашютах малая война» в глубоком тылу неприятеля сможет, безусловно,
«Малая война» в ее философском размышлении говорит нам, что сможет изменить в пользу классической стратегии закон взаимоотношения между скоростью оперативного продвижения вперед и расчетом времени, необходимого для преодоления силы инерции проходимого стратегического пространства. «Малая война» может отодвинуть далеко в глубь вражеской территории роковую границу стратегического предела, искусно балансируя между военно-техническими возможностями действующей армии и ее оперативным размахом.
«Малая война» увеличивает динамизм каждого национального напряжения. Этим она увеличивает возможности национальной экспансии. И, наконец, она уменьшает влияние так называемых «мистерий» войны или фреквенций, как их называл генерал фон Клаузевиц. Проще говоря, «малая война» может непосредственно влиять на коэффициент неизвестного и неопределенного в пользу известного и определенного. А это тот таинственный коэффициент каждого военного предприятия, о котором так часто говорит в своей книге генерал Эйзенхауэр.
Заканчивая философские рассуждения о пределах, то есть о «кризисах наступления», мы видим, что это они заставляют полководцев и Генеральные штабы часто решать оперативные уравнения с большим политическим неизвестным, а потому здесь я считаю нужным разъяснить читателю еще положение о так называемых «кризисах». Не следует смешивать двух разных военных понятий, а именно: классическое понятие о военном кризисе, то есть о «кризисе боя», и предлагаемого мною читателю положение кризиса, как кризиса пределов.
Кризис пределов, как мы уже видели выше, является роковым кризисом истории. Само слово, обозначающее это положение — «предел», показывает, что его устранить нормальными, то есть классически-военными мерами, является невозможным. Надо искать новых средств по углублению и расширению или перенесению его границ, то есть границ-пределов за нормальные скобки классической стратегической калькуляции. Следует искать новых путей, путей для преломления мистических прав закономерности войны. Военное счастье часто будет зависеть от того, удастся ли или нет разрешить вышеуказанную дилемму — проблему кризиса о пределах наступления.
В классическом случае положения о кризисе боя мы имеем дело с нормальным и возможным явлением хода каждой операции или каждого частного сражения. Кризис боя может вспыхнуть. Но может и не выявить своей сущности. Он может не появиться на полях сражений. Этот кризис можно до известной степени предвидеть, и это хорошо знает каждый строевой командир.
Кризис боя бывает разного вида и разного характера: тактического, маневренного или психологического.
Офицер Генерального штаба, работавший в высших штабах, прекрасно знает, что каждый правильный оперативный расчет, прилагаемый к оперативному плану, предвидит и учитывает возможность появления вышеуказанного боевого кризиса в такое-то время, на таких-то оперативных рубежах или во время тех или иных тактических действий.
Заранее предвидя и учитывая, штабы разрабатывают соответствующие оперативные методы противодействия. Суммируя все вышесказанное, мы видим, что описываемый нами боевой кризис не является постоянным, сопровождающим элементом каждого сражения или каждого комплекса операций.
Кризис, как показывает само слово, есть кризис. Он может внезапно появиться и исчезнуть. Его можно «органически» переболеть и бороться с ним нормальными боевыми методами.
Совершенно ясно, что кризису стратегических пределов, этому роковому историческому кризису, должна предшествовать сложная цепь военных и психологических кризисов. Кризисов в бою, в операциях, во времени и в пространстве. Цепь кризисов, пропорционально увеличивающихся, потрясающих общий стратегический план и постепенно переходящих в единый хронический кризис — в кризис государственной стратегии.
И в это критическое историческое время государственная политика должна прийти на помощь своей стратегии. Должна мудрыми политическими мерами и дипломатическим искусством вывести военную машину из исторической безвыходности. Но как часто история раскрывает перед нами совершенно противоположную картину, когда государственная политика своими политическими мерами и дипломатическими ошибками не только не помогает действующим армиям, но, наоборот, суживает их стратегические возможности и их оперативный размах, на дно ужаснейшей национальной, государственной, а часто — исторической смерти.
Политика и стратегия должны совместно маршировать и совместно стремиться к одной цели — к цели национального величия своего государства и его исторического благополучия.
Главах
О ПОЛИТИЧЕСКИХ АСПЕКТАХ
Современная война — это чрезвычайно сложное явление. Сегодня она не является простой функцией военного искусства и не зависит непосредственно от государственной политики, как это предполагал раньше германский военный философ генерал фон Клаузевиц, говоривший, что «война — это продолжение политики».