Первая жизнь, вторая жизнь
Шрифт:
…Танцовщицей гоу-гоу Елена стать не то чтобы не мечтала… она даже не могла себя представить на тумбе, сцене, стойке. А в клетке – подавно. В Калуге не было клубов, где такие подвешивали к потолку на цепях, а в них извивались девочки в латексе. Лена подобное только в кино видела. Но, оказалось, в реальной жизни есть и такое… И не такое! Но узнала она об этом позже, когда устроилась в клуб.
Сначала официанткой. Катюня пристроила. Она перебралась в Москву до Лены и приютила «сбежавшую невесту». И Ленчику ее рекомендовала. Собеседование Лена прошла, стала работать.
– Не беременная, случайно?
– Нет. Я вошла в свою норму: сорок четыре – сорок шесть.
– Разденься до белья.
– Зачем? – недоуменно спросила Лена.
Ленчик не тот мужчина, кому интересны женские прелести.
– Хочу посмотреть на тебя… С профессиональной точки зрения, дура!
Лена разделась.
– Тело у тебя шикарное, – сказал он, покрутив ее и даже пощупав за бедра. – Гетеросексуальным кобелям как раз такие сучки нравятся… В соку. Танцевать умеешь?
– Да.
– Насколько хорошо?
– Ходила пять лет в кружок народных танцев.
– Хочешь зарабатывать в пять раз больше?
– Чем? – Лена напряглась.
При клубе проститутки тусовались. Все были в доле с Ленчиком.
– Танцами, – рявкнул он.
Если закрыть глаза, можно подумать, что с богом-громовержцем Тором разговариваешь.
– И только?
– Там уж как сама захочешь. Никто не принуждает. У нас сразу две девки слились. Одна залетела, вторая подсела на кокос, а я зависимых не терплю. Ты ведь ничего не принимаешь?
– Я даже не пробовала.
– Отлично. Так что, согласна?
– У меня, наверное, не получится.
– Иди к маме Боре. Она посмотрит, да или нет.
Мамой Борей называли самую опытную танцовщицу не только клуба… Возможно, России. Она начала выступать еще в девяностых. Под псевдонимом Барбарелла. Была невероятно собою хороша: высока, стройна, белокура, грациозна. Груди пятого размера стояли, как две возведенные боеголовки. Она ими сводили мужчин с ума. Барбарелла благодаря им сколотила состояние. И ей не приходилось даже заниматься с мужчинами сексом. Она демонстрировала их, давала трогать, утыкаться в них лицом, за это платили. Спала же Барбарелла только с девушками.
Она отошла от дел в начале нулевых. И не напоминала о себе десять лет. А когда сделала это, никто ее не узнал. Толстая, рыхлая седая бабенка с короткой стрижкой и расплывшейся грудью десятого размера. Тоже влюбилась не в того человека, спустила многое из того, что смогла заработать своими «боеголовками», и пришла проситься на работу не столько из-за денег… Занять себя нужно было! Отвлечься. И передать опыт.
Танцевать Барбарелла все еще могла. И даже сорок лишних кило этому не мешали, но выглядела она ужасно. И не баба, но и не мужик. Поэтому она и стала мамой Борей и начала готовить девочек к выступлениям.
…Лена ей понравилась. Сказала, сразу виден потенциал.
– Какой? – поинтересовалась девушка.
– Я сиськами брала, ты сможешь жопой. Если научишься ею правильно трясти.
– Тверкать?
– И это тоже. Но лучше хлопать кобелей сразу по морде своими булками.
– Фу.
– Да, приятного мало, но уж если ввязываться, то ради максимальной выгоды. Просто танцевать тоже можно. Не давать себя лапать. Охрана проследит. Но ты выходишь полуголая перед толпой. Тебя мысленно трахают десятки, а то и сотни людей. Так не лучше ли чуть-чуть расширить границы и дать им больше, если это принесет тебе тройную прибыль?
Лена пожала плечами. У нее давно сбились ориентиры. Она продала свою девственность и довольно спокойно это пережила. После Федора у нее было еще трое мужчин: развеселый студент, врун-жених и таксист-философ. Они вызывали именно его, когда возвращались с Катюней со смены. Но подруга шла домой, а Лена оставалась с ним, чтобы поговорить о высоком и заняться сексом. Он до сих пор имеет место быть. Так что опыт есть. Или… пробег? Так что же Елене мешает еще немного расширить границы?
– Я хочу попробовать, – выдала-таки Лена.
– Молодца. И начнем с псевдонима. Я предлагаю Лолу.
Глава 3
Женя Ляпин ненавидел жару. Уже при двадцати трех он потел, а сейчас было под тридцать. Солнце стояло в зените и палило так, что он вымок, будто только из бани вышел, но в одежде. И лицо горело огнем. Не спасала соломенная шляпа с большими полями, как и защитный крем. Но хуже другое – вода нагрелась. Он не подумал перелить ее в термобутылку.
– Здрасьте вам! – услышал Женя слишком бодрый для такого жаркого, располагающего к сиесте дня голос. – Как вы тут?
Он выглянул из ямы, в которой провел полтора часа, и ответил:
– Потихоньку!
В трех метрах от Жени стояла девушка по имени Вика. У нее он и его друг и напарник Леха купили поутру парное молоко. Жила она с мамой и отчимом в деревне Васильки, расположенной в двух километрах от усадьбы князя Филаретова, где они окопались.
– А где Алексей? – спросила барышня. Друг и напарник Жени ей сразу понравился, и она неуклюже с ним заигрывала все то время, что они провели в доме.
– Пошел искать родник или колодец. – Леха тоже свою бутылку на солнце оставил, а хотелось ледяной водицы.
– Не найдет без помощи. Завалило и тот, и другой. Давно он ушел?
– Минут пять назад.
– В каком направлении двинулся? – поинтересовалась она, закрутив головой.
Женя указал.
Вика кивнула и сорвалась с места, чтобы догнать Леху и помочь ему в поисках.
Ляпин же остался в яме. В ней сохранился фундамент разрушенного флигеля. Дубово-каменный. Крепкий, основательный. Надстроить крышу из досок, коробок и полиэтилена, и можно жить. Если бы не дурная слава усадьбы, тут толпа бомжей окопалась бы. Да и в самом доме много мест, где можно укрыться от дождя и ветра.