Первенец
Шрифт:
Под благовидным предлогом я подался в город. Рыбе я сказал, что мне непременно нужно побывать дома и что я скоро вернусь. Она догадалась, что я задумал бросить ее, и попросилась со мной, с обезоруживающим простодушием втолковывая мне, что мы как раз кстати и займемся в городе выяснением местанахождения черепа. Я категорически отказался взять ее с собой. Приняв внушительную и горделивую позу, я заявил, что вовсе не хочу ее бросить и в мои планы входит только повидаться с женой, а вот если я этого не сделаю, тогда мне, по ряду причин, придется худо.
В городе я сразу побежал домой, нетерпеливо думая о
Но найти их оказалось не так просто, я рылся в кладовой, осмотрел кухню и коридор, и все тщетно. Вместе с тем меня не покидало ощущение, что они где-то здесь, почти на виду, но я в силу какого-то недоразумения не замечаю их. Или все-таки я ходил ночью закапывать труп? Ведь почему-то же встретил я утро не в своей постели, а в рощице за городом. Нет, я должен продолжать поиски, найти тележку и лопату или убедиться, что их в доме нет. Но мне помешало неожиданное появление Агаты.
– Не думал, что ты так быстро вернешься от своих родителей, - сказал я, и не пытаясь скрыть недовольство.
Она с удивлением посмотрела на меня.
– А я и не была у родителей. Только собираюсь... Ты что-то перепутал, Нестор.
– Ага, перепутал...
– Я почесал в затылке.
– Может быть, очень может быть... Так бывает. Возьмешь вдруг да перепутаешь все на свете.
Агата прошла в комнату, устало опустилась на стул, и внезапно ее лицо озарилось счастливой улыбкой.
– Запомни этот день, двадцать седьмое августа, навсегда, - сказала она, - сегодня я тебе объявляю...
Сначала я решил, что ослышался. Двадцать седьмое августа? Я не дал жене договорить.
– Погоди-ка, - перебил я, - ты хочешь сказать, что сегодня двадцать седьмое?
Я с тревогой ждал ответ. На календарь взглянуть не решался. Пусть она, Агата, ответит мне, просветит меня. Пусть подтвердит или опровергнет ту догадку, что сверкнула в моей воспаленной голове.
Двадцать седьмого вечером я выехал в деревню к дяде Самсону. Не так ли? А ее, Агату, послушать, так нынче и есть двадцать седьмое, да и не вечер, а только середина дня. Куда же подевались те две ночи, одну из которых я провел у тела якобы умершего дяди Самсона, а во время второй убил этого же дядю и закопал в рощице?
Агата, похоже, обиделась. Она хотела объявить мне что-то важное, а я пристал к ней с какими-то нелепыми календарными вопросами. Моя жена надула губки. Личико у нее при этом сделалось такое детское, нежное и славное, что я не выдержал и слегка усмехнулся. Присев перед ней на корточки, я зарылся лицом в ее теплые ладони и попросил, чтобы она поскорее поведала мне свою неотложную новость.
– Я беременна, - сказала Агата.
Я спросил:
– А сегодня двадцать седьмое? Это точно?
– Да что с тобой, Нестор? Ты какой-то странный... Ты действительно перепутал все на свете? Ну да, двадцать седьмое. Это тебя устраивает? Ты хоть понял, что я тебе сказала?
Агата, которая обычно выдерживала со мной довольно строгий, покровительственный и как бы даже учительский тон, сейчас маленько сюсюкала. К этому ее привело сознание, что она будет матерью. Но я пока вопрос о ее беременности оставлял в стороне. Если в этом вообще был какой-то вопрос. Для меня в настоящую минуту, пожалуй, и не было. Меня гораздо больше занимало, куда пропали те две ночи. Если, предположим, их в действительности не было, если, допустим, я вовсе не ездил в деревню к дяде Самсону, то каким образом я очутился утром в рощице? И почему Скорпион, в реальности которого у меня как будто нет оснований сомневаться, прямо указывал в нашем разговоре на то, что я отправил дядю Самсона на тот свет?
Я постарался успокоить жену, сказал, что ее новость ужасно обрадовала меня, что я с нетерпением буду ждать появления на свет нашего ребенка. Но на самом деле меня тянуло прочь из дома. Куда, я и сам не знал. Сказав, что куплю шампанского и мы отпразднуем радостное известие, я выбежал из квартиры. Спускаясь по лестнице, я с неизъяснимым раздражением думал о жене, которую в действительности любил. Я не мог побороть это злое и подлое раздражение. Подумаешь, ворчал я про себя, ребенок, какой-то там плод, который вызревает в ее чреве только потому, что я с ней перепихнулся. Агата вдруг показалась мне женщиной, с которой я переспал совершенно случайно.
Обеспокоенный и свирепый, я быстро шагал по улице и вскоре сообразил, что направляюсь к заброшенному дому. Наверное, в этом была известная целесообразность. Скажем, посмотреть, как там акционерное общество "Удел", сохранилась ли от него хотя бы вывеска. Подтверждение реальности или, напротив, иллюзорности этого общества многое могло бы объяснить в происходящем со мной. Но чем ближе становился дом, где я пережил немало неприятных минут, тем меньше мне хотелось входить в него, не говоря уже о том, чтобы общаться с карликом и тем более Скорпионом, который, по словам его дочери, был президентом "Удела".
Нет, ужас меня не охватил, когда я вспомнил, как стоял на пороге, вглядываясь в беспредельную и непостижимую тьму подвала. Но я внезапно пришел в состояние какой-то бессмысленной заторможенности, даже непригодности. Раздражение и гнев, объектом которых стала моя ни в чем не повинная жена, улетучились, и я почувствовал себя просто тупым, едва ли не сломленным человеком. Я замедлил шаг, а затем и вовсе повернул назад. Решил в самом деле купить шампанского, посидеть с женой за добрым ужином, послушать ее мечтания о завидном будущем нашем семьи, которой Господь обещал послать прибавление. Но как только впереди проглянул фасад моего дома, я увидел Фенечку Александровну. Она прогуливалась с Розой возле высотки, где ей дали квартиру взамен той, за которую она столь отчаянно цеплялась еще недавно в заброшенном доме. И мать и дочь выглядели довольными своим новым положением.
– Итак, мы стали соседями, - проговорил я неопределенно, размышляя, как может повлиять это неожиданное соседство на то, что я мысленно называл игрой темных сил.
– И я очень этому рада, - эхом откликнулась Фенечка Александровна. Мы должны почаще встречаться, Нестор. Это будет благоразумно.
– Вот как? Благоразумно? Наверное, ты права. Значит, ты теперь благоразумна, Фенечка? Это обнадеживает. А то сидела в дыре, в пещере и думала, что никто тебя оттуда не вытащит. Это было неблагоразумно. Ты очень изменилась за эти несколько дней.