Первенец

Мор Дэлия

– Беда, - всхлипнула Куна, - он не отпустит его ко мне. Хоть в ноги падай и умоляй со слезами.

– Не надо. Тише, сейчас не реви. Ешь булочки, полкафе уже на нас смотрит.

Регина размешивала сахар в травяном отваре, громко стуча ложечкой по чашке. Посуду мятного оттенка подбирали под зеленый тон оформления кафе. Нарисовали зубчики травы на стенах, посадили цветы в пузатые горшки. Летом в систему вентиляции добавляли эфирных масел так, чтобы в обеденном зале всегда чувствовался аромат прогретого светилом поля. Все для спокойствия и уюта посетителей. Напрасно старались. Куну колотило от переживаний, а уставшим после работы дариссам было не до ароматов. Ткачих, мотальщиц и прядильщиц вообще мало что интересовало. Они редко поднимали головы от тарелок и даже болтали друг с другом, бубня себе под нос. Хотя кто знает, может затесавшийся среди ткачих мужчина в гражданском утром встает по команде «подъем» и сейчас печатает на планшете донесение в службу безопасности.

– Когда летишь обратно?
– громко спросила Регина и Куна вздрогнула. Еще одна проблема.

– Вечером. Опоздаю - патрульный катер вернется в горы без меня, а денег на гражданский транспорт не хватит.

Сидя в Нарте, она точно не поможет Амадею. Он для неё исчезнет без вести, как Аврелия. Станет еще одним призраком, являющимся во сне, и время не залечит эту рану.

– Зря я не взяла Дариона, - вздохнула Куна, - могла бы пожить пока у матери.

– Зачем? Ждать и страдать, как семнадцать верных вдов?

– Да!
– упрямо ответила Куна.
– Буду ждать. Цикл, два, три - сколько потребуется. Я не хочу без Амадея в горы! Ходить на курсы, помогать в кондитерской, с Глорией вечерами у камина сидеть. Там пусто без него. Будто всегда был и вдруг забрали. Насильно вырвали. За что Наилий наказывает меня?! За что?!

Не выдержала Куна, сорвалась на крик. Ткачихи заколыхались синим морем униформы, и в кафе на мгновение стало тише. Булочки остыли, Регина не прикоснулась к еде. Обидно, что вместо спасения уже обсуждали, где ждать и как долго. Смирились, опустили руки.

– Мне пора, - тихо сказала Куна, - спасибо, что пришла. Давно не виделись, жаль, что вот так.

Регина встала из-за стола и протянула руки обнять. Тепло и нежно, как всегда.

– Куна, лети домой к сыну. Лавр у меня не ахти какое высшее командование, но поспрашивать аккуратно может у своих. Вдруг получится узнать - что с твоим Амадеем? Где он? Как наказали? Надолго ли? А там и что делать - придумается.

– Спасибо, - шепнула Куна, вешая на сгиб локтя сумку.
– Я буду ждать. Позвони хотя бы ты.

Рабочий кабинет в особняке - еще одно генеральское излишество с музейной мебелью и тяжелыми окнами на шторах вместо легких рулонов светонепроницаемой ткани. В кабинете всегда было пыльно, как не старались виликусы увлажнять воздух и поддерживать чистоту. Наилию казалось, что пыль источало само время, прилипшее узорами потрескавшегося лака к деревянной мебели, и устало свернувшееся складками на тканевой обивке. Когда-нибудь ремонт и до кабинета доберется, а пока Наилий приходил сюда, только если не спалось и хотелось поработать.

Сегодня наоборот сонливость одолевала, но генерал упрямо сидел в неудобном кресле и щурился на планшет воспаленными от недосыпа глазами. Марк снова забыл о разнице во времени между материками. Позвонил среди ночи и рассказал,

что мальчишка, вьющийся вокруг Куны, все-таки рискнул свободой и возвращался в Равэнну на патрульном катере девятой армии. Чтоб тебя гнароши к столбу привязали, рядовой Амадей! Дурак малолетний! Марк ненавидел соперников. Категорически не выносил, даже если женщину уводили у другого. Готов был всех растерзать. Хотел небо закрыть и у себя Амадея в браслетах оставить, но Наилий попросил выпустить. Сам разберется.

Безопасность доложила, что приняли рядового на аэродроме. Амадей даже не думал сопротивляться. В клетку почти бежал и упрямо твердил, что все спланировал и сделал сам. Верно написано в характеристике: ответственный, старательный, в меру инициативный, сдержанный и корректный. Чудо, а не боец. Сидит себе спокойно в блоке для арестантов, а офицеры во главе с генералом всех демонов бездны по именам перебрали, решая, что с ним делать.

Рэм отличился первым еще цикл назад. Генерал успел забыть про отданный приказ близко не подпускать Амадея к дому у заброшенного аэродрома, но сказанные слова обратно в глотку не затолкаешь. Исполнительный начальник охраны особняка поднял свои связи в службе внутренних расследований и оформил запрет покидать сектор. Хитро оформил. С выдумкой. Запрет игнорировался поиском в системе и открывался только по номеру генетической карты. Не знаешь, что он есть - не найдешь. А в гражданских транспортных службах по прямому запросу высвечивался. Они работали с отпечатками пальцев, связанными все с тем же номером генетической карты. В итоге свои не видят, служить запрет не мешает. Зато стоит дернуться куда-то улететь и тут же выставлялся непреодолимый заслон. Красиво. Похвалить что ли за это Рэма?

Наилий повесил на ухо гарнитуру и набрал номер капитана. Ответил главный охранник быстро. Сидел и ждал звонка?

– Ваше Превосходство.

– И к какому административному делу ты прикрутил запрет?
– спросил Наилий.

Капитан поперхнулся и несколько мгновений прочищал кашлем больное горло. Старый прием. Закашляться можно даже если полностью здоров, а пока собеседник вежливо ждал окончания приступа, появлялось время на обдумывание ответа.

– Нет никакого дела, Ваше Превосходство, - наконец, ответил Рэм.
– Есть лазейка в программном обеспечении, позволяющая создавать «пустышки», а к ним вешать запрет. Без номера приказа, срока действия и лишней волокиты.

Феерично. Наилий закрыл глаза и долго улыбался, постукивая пальцами по столу. А нужно было поаплодировать. Обычно запрет на выезд появляется у свидетелей, проходящих по административным делам. Под арест шел обвиняемый, а свидетелей вежливо просили не покидать сектор. Однако когда запрет нарушался, в клетку сажали уже их. Чтобы не бегали по планете и не мешали службе внутренних расследований проводить с ними процессуальные действия. Запрет выдавали на месяц и регулярно продлевали вплоть до заседания военного трибунала, на котором зачитывался приговор. Рэм все это перечеркнул с помощью одной программной ошибки. Амадэй теперь сидел в клетке без номера приказа, срока действия и лишней волокиты.

– Потрясающе, - холодно сказал Наилий.
– И сколько теперь его держать под арестом?

– Максимум две недели, Ваше Превосходство. Потом, чтобы продлить арест нужно реальное дело. У меня есть два варианта, где Амадей мог бы пройти свидетелем. В одном драка с участием кадетов из его Училища, а в другом претензии банка к матери пропавшей без вести дариссы Аврелии. Боец дежурил в ту смену, когда мать пришла искать дочь к воротам особняка.

Рэм прохрипел речь до финальных слов и замолчал. Интересный получался выбор. Дело с дракой до трибунала доведут быстро и еще быстрее вынесут приговор, отпустив после него арестованного свидетеля на свободу. А пропавшую без вести сестру Куны могут искать, пока Амадей в клетке не умрет от старости. То что дело гражданское - не помеха. Взаимодействие в таких случаях давно было отработано. Оставалось решить - первое или второе? Ненадолго или навсегда?